Мой рот наполнился чем-то горячим, омерзительно-жирным и сильно отдающим алкоголем. Не знаю что это, но оно хлынуло по пищеводу и не только по нему. Я закашлялась до режущей боли в горле, это избавило от значительной части неприятных ощущений. Затем почувствовала, что мой затылок приподнимают, а к губам опять прислоняют емкость с гадкой жидкостью.

– Пей Элли, нужно сделать хотя бы пару глотков. Мой личный рецепт, ты сразу подскочишь и запрыгаешь.

После такого скорее стошнит, чем прыгать начнешь, но подчинилась молча. Да и не уверена, что сумею произнести хотя бы слово.

Боль осталась, но непереносимая ломота почти сошла на нет, а она меня терзала куда серьезнее. Мне бы радоваться, но не хочется, апатия не отступает.

Непроизвольно зажмурилась, когда по глазам ударил яркий свет.

– А вот и зрение заработало, – довольно заявил полковник. – Ну теперь точно жить будешь. И почему ты такая непослушная? Вот зачем это устроила?! Я ведь сто раз повторил, что нужно просто стоять рядом и не смотреть куда не надо. Вот куда тебя понесло, неугомонная?!

Понятия не имею, о чем спрашивает этот человек. Мысли, только что почти здравые, начали нехорошо путаться. Даже не смогла вспомнить, по какой причине его ненавижу.

Но в том, что ненавижу, сомнений нет.

– Элли, попробуй сесть. Давай я помогу, тебе сейчас нужно двигаться, а не валяться на земле.

Что?! Я лежу на земле?! Это катастрофа, она ведь, наверняка, дико грязная.

Последняя мысль весьма связная, но до чего же глупая…

Сама не поняла, как так получилось, но зрение заработало почти адекватно, я обнаружила себя сидящей на земле, прислонившись спиной к борту бронированной машины. Похоже, той самой, на которой господин Лазарь возил меня на станцию, чтобы в очередной раз жестоко поиздеваться. Получается, обстрел ее не сильно повредил, осталась на ходу. Вокруг темно, как бывает только глубокой ночью, слышны стрекот сверчков и кваканье лягушек, пахнет степными травами и чем-то, что мне сейчас трудно выразить словами, но такой запах можно уловить только возле водоема.

При свете фонаря сумела рассмотреть, что нижняя половина моего тела завернута в грязное покрывало. Очень похоже, что до этого оно закрывало меня полностью будто кокон, но кто-то освободил голову и грудь.

Не только покрывало грязное. На мне вся одежда грязная, я отчетливо это ощущаю.

И еще от меня воняет кровью.

Ночные светила, на которых так и не сумела сфокусировать непослушный взгляд, померкли – их закрыло что-то массивное и внушающее страх. Оказывается, я не разучилась бояться даже после смерти.