– Хотел бы я ошибиться. Дзен, если она тебе не нужна, просто отпусти ее. Отправь назад, у азовских и ей будет хорошо, и нам спокойнее.

– Царь, тебя так сильно напрягает эта улыбающаяся кукла?

– Нет. Уже нет. Других напрягает, меня нет. Меня только ты напрягаешь. Но остальным это не объяснишь.

– Остальных легко успокоить. Лазарь! – и без того гремящий на всю площадь голос кваза усилился. – Держи ее крепче!

Полковник при этих словах наоборот резко ослабил хватку, теперь он едва касался запястья потной ладонью и почему-то тяжело дышал. Выглядел будто выжатый лимон, таким я его еще никогда не видела. Не удивлюсь, если прямо сейчас свалится в обморок, на него смотреть больно.

– Элли… – на грани слышимости прошептал господин Лазарь и свободной рукой отвернул мое лицо от лидера западников. – Элли, не смотри на него. Просто не смотри. Закрой глаза и не смотри. Тебе не надо на это смотреть.

Я не стала закрывать глаза. Но и не пыталась скосить взгляд в сторону вождя конфедератов. Просто уставилась на реку из ржавых машин, по которой ночью собиралась уплыть далеко-далеко отсюда. И отстраненно, уже не думая о себе, сожалела, что из этого отчаянного замысла ничего не вышло.

Как и из всех предшествующих побегов или сохраненных в тайне попыток.

Не везет мне в этом.

– Элли, не смотри… – умоляющим, совершенно не свойственным ему жалким голосом прошептал полковник при этом пошатнувшись.

– Сейчас вы все увидите, насколько мне дороги азовские подарки, – проурчал господин Дзен.

Голос у него тоже был сам не свой. Нехороший. Жуткий. Он, конечно, всегда нечеловеческий, но сейчас – особенно.

И вся его жуть направлена на меня.

Я, наконец, все поняла и даже не испугалась нового знания. Видимо была к нему подготовлена, чего-то в таком духе подсознательно ожидала с самого первого дня новой жизни.

Дикие люди и дикие поступки.

За спиной тяжело звякнуло, звук походил на тот, с которым массивный топор отрывается от выпирающих камней неровной брусчатки. Не поднимая глаза, покосилась в обратную от генерала Дзена сторону и столкнулась взглядом со стоящим в двух шагах господином Царем. Тот, уставившись на меня потеряно и, как мне показалось, слегка виновато, неловко возился с застежками возвращенного ему разгрузочного жилета. Того самого, которым не так давно прижимал меня к грязному металлу уродливой бронемашины.

В этот момент я решилась. Что, собственно, теряю? Абсолютно ничего. Стоять «улыбающейся куклой» и не реагировать на приближающуюся смерть? Да, может это и в духе Цветника, может даже женственно и правильно, мы ведь обязаны во всем подчиняться своим избранникам.