— Пршу, — картинно шаркнул ногой орк.

— После вас, — хмыкнул Ильнур.

Они вошли вместе.

Внутри шалаш мало чем отличался от остального лагеря. В углу храпели два орка, еще один сидел в центре и курил самодельную трубку. Больше, в общем-то, места и не было. По всему шалашу гулял невыветриваемый запах дурман-травы.

— Хао, брат! — мрачно и тихо сказал тот, который курил травку. — Рад вновь видеть тебя в наших краях. А то мы уж думали, что злобные зеленые отростки вышибли из тебя мозги!

И он тихо захихикал в волосатый подбородок:

— Как я придумал, а? Вышибли из тебя мозги?! А они у тебя есть, Бартышок? А?

— Показать? — осведомился Ильнур. И для пущего эффекта поковырялся ногтем в зубах. Ощуения ему не понравились.

— Да ладно тебе, шутю я, шутю. — Орк затянулся, задержал дыхание и выпустил из ушей струйку дыма. Его морда расплылась в блаженной улыбке. — Курнем, а, брат?!

— Я, пожалуй, вместе с друганами, на улице, — произнес Ильнур.

Орка это ничуть не удивило. Пальцем он подозвал к себе низкорослого и всунул тому в лапы трубку. Низкорослый радостно закивал.

— Тогда расскажи мне, Бартышок, как прошла встреча?

— Да как прошла? Нормально. Я бы даже сказал, отлично. Зеленые передрейфили, пищали что-то о пощаде и о том, что они такие маленькие все, бедненькие. Просили, чтобы мы оставили их в покое, но когда я показал им, что непоколебим, они приняли все наши условия и сказали, что уберутся из леса до завтрашнего вечера.

Ильнур замолчал. Орк дико захохотал, хлопая себя по животу:

— Наивные ублюдки! Они считают, что мы оставим их в покое!!!

Низкорослый орк, сосавший трубку, тоже слабо хихикал, но был больше занят курительным процессом.

— Ладно, Бартышок, ты принес хорошие новости, — орк вновь стал серьезным. — Пей, гуляй, отдыхай до завтрашнего вечера. А затем получишь в свое распоряжение шестерых самых лучших воинов, и вы и разнесете деревню друидов к чертям собачьим.

У Ильнура были большие сомнения насчет того, кто из пьяных и обкуренных орков сможет выполнить приказ, но он радостно улыбнулся, отрыгнул в знак солидарности с вождем и вышел вон из шалаша.

Первое, что Ильнур сделал — вдохнул глоток пусть дурнопахнущего и едкого, но все же воздуха.

* * *