— Значит, — он перевел дух после такого длинного слова, — я в больнице?

— В госпитале, — подтвердила Татьяна Федоровна. — Молодец, приходишь в себя. Хочешь, я тебе Васильевну кликну?

— Если она не занята, — попросил Ростик и смутился. Наверное, сейчас мамина степень занятости значения не имела. Это подтвердила и Федоровна:

— Больно вы все деликатные, Гриневы, — вздохнула она. — Сейчас приведу ее. А то она три ночи не спала, все ждала, чем операция обернется.

Ростик не понял эту фразу, по его разумению, врачи сами всегда отлично знали, как проходит операция, и лишь потом осознал, что это, скорее всего, относилось к Земле, а тут, в Полдневье, даже мастерская работа хирурга могла обернуться гангреной, или сепсисом, или еще какой-нибудь гадостью.

Потом пришла мама и принесла небольшой ночничок, сразу стало светлее. Мама была, как всегда, самой прекрасной женщиной на свете, даже с кругами под глазами на пол-лица, даже с дрожащими и опухшими от слез губами. А может, они были просто искусаны от отчаяния и боли за него, за Ростика?

— Ну что ты, мам, — отозвался он, едва увидел ее, — я же в порядке, видишь? Уже через недельку плясать буду.

— Если бы видел, какого тебя привезли, — начала было мама, но тут за ней появился какой-то большой сероватый силуэт. Это оказался хирург Чертанов, только без халата и потому не очень узнаваемый.

Он слишком уверенно положил руку маме на плечо, но врачи — они все вообще немного странные, особенно хирурги, может быть, им можно, решил Рост.

— Привезли вас, молодой человек, прямо сюда, в госпиталь, — пробасил Чертанов. — Хорошие у вас друзья, если бы не они, вам бы.

Он не закончил, лишь смущенно сжал мамино плечо.

— Кто? — спросил Ростик.

— Ким, — тут же отозвалась мама. — И эта, новая девушка. — Ее глаза чуть удивленно блеснули. — Кстати, как она тебе?

— Ева?.. Наверное, это была Ева. — Ростик посмотрел на воду. Мама поняла и еще немного его попоила. — Хороший боец, отличный пилот. Если будет держать в том же духе, станет, мам, как ты… Кстати, где Любаня?

Мама странновато посмотрела на Чертанова, потом улыбнулась Ростику подрагивающими губами.

— Она придет. Придет.

— Скорее бы, — отозвался Ростик и почувствовал, что устал. Но все-таки, вглядевшись в невидимое в полутьме лицо Чертанова, спросил:

— Доктор, как я?

— Не очень, — отозвался Чертанов — На три сантиметра ниже или чуть ближе к груди, была бы задета печень. А при нашей нынешней обеспеченности это… В общем, я бы ничего не смог сделать. Может, кто-то другой?

Но даже Ростик знал, что Чертанов лукавил, что лучше его пока в Боловске хирурга нет. И если не он, тогда никто.