— Ты делала все, что от тебя требовалось.

— И что же?

Люк, дразня, не торопится с ответом. Он знает, как я ненавижу, когда он так делает.

Через главные двери на носилках заносят мужчину с оторванной ногой. Кровь брызжет на пол, а раненный бьется в страшной агонии. Наверно, он уже давно покалечен и его только что нашли. К нему сразу же мчится озабоченная Джойстин.

— Они используют свето-шумовые гранаты и прикрепляют к ним камни! — орет носильщик, едва не рыдая. По его лицу разлились ужас и смертельная бледнота. Похоже, что его тоже задело: на рваной штанине кровь.

— У них подкрепление! — оповещает кто-то за дверью.

Раненого уносят, и Люк, стоя рядом, говорит:

— Ты нарушала законы, показывая, что это возможно. Возвращала им веру и давала надежду.

Папа всегда говорил, что вера иссякает поразительно быстро. Но надежда… С надеждой все сложнее.

С тяжким бременем на душе, вслед за Люком, захожу в большой зал. Еще, когда мы проживали в Норе, он сказал мне, что это я начала восстание, борьбу. И подсчитывая количество изувеченных, я задаюсь: они страдают из-за меня? Люди терпят страшные пытки и умирают, потому что они взяли с меня дурной пример и совершили огромную ошибку, выйдя на площадь.

Люк подводит меня к столу, за которым разместились Хемстворд и двое незнакомых мне мужчин. Они, безмолвствуя, с озадаченным видом слушают радиоприемник. Взволнованная Аарон Селестайн настоятельно призывает:

— Я осуждаю действия, которые привели к силовому противостоянию и страданию людей. Сейчас перед всей страной я заявляю о поддержке ненасильственных движений. Те, кто не услышат мои слова и применят оружие, — будут наказаны!

Хемстворд, завидев Люка и меня, просит убавить громкость.

— Она хочет, чтобы только мы сложили оружие, но не их сторона. — с горечью произносит Хемстворд. — Садитесь.

Усаживаюсь по правую сторону от Люка. И, положив руки на стол, высказываю внезапно посетившее меня предположение:

— То… Слова, которые вы просили передать Люку, были сигналом?

Я имею в виду те самые, что просил передать Хемстворд, подозвав меня на площади в день Сбора. Отец Люка тяжело вздыхает, потому что его разоблачили, и, не сопротивляясь, подтверждает:

— Прости, Харпер. Я был уверен, что ты их доставишь. Ладно, приступим к делу.

— Позвольте спросить. — встреваю я, пытаясь разузнать еще одну немаловажную вещь.

— Да? — отзывается Хемстворд.