Шейла бросила короткий взгляд на русскую женщину, уловив в ее голосе странную интонацию.

— Наверно. И что, сильно отличается?

— Да, эта система намного сложнее, чем человеческая. Может быть, я никогда не смогу в ней разобраться, но хочу, чтобы ты знала — я стараюсь.

У Шейлы запершило в горле, и она сглотнула.

— Я очень благодарна тебе за твою старательность. Даже если твои попытки тщетны, продолжай работать.

Светлана взяла бумаги и снова положила их на стол.

— А как идут тренировки?

— Дело движется. Сейчас мы работаем над отражением возможной контратаки.

Светлана явно испытала облегчение от этой новости.

— В таком случае не буду отрывать от работы. Я просто хотела отметиться.

— Спасибо, майор — Она смотрела, как Светлана берет свои записи и идет к двери. — Благодарю за самоотверженность.

— Всего хорошего. — Светлана вышла.

Шейла взяла в руки ручку и нахмурилась. На глаза ей попалась бумажка, видимо, оторванная от одной из страниц.

Она встала, подошла к автомату за чашкой свежего чая и уселась на стул Светланы, передвинув к себе пару бумаг со своего края стола. При этом краем глаза она смотрела на Светланину бумажку. Одну за другой она проглядывала записи, надеясь, что Толстяк потерял к ней интерес, если он вообще ведет наблюдение. Черт, никогда нельзя расслабиться!

Она пробежалась пальцем по серии беспорядочных закорючек, вгляделась в них повнимательнее, и сердце ее сжал холодок. Первый рисунок изображал человеческий глаз, второй — разбитое яйцо, третий — пересеченную крест-накрест плоскую штуковину с хвостиком. Следующий явно был замысловато выписанным словом «тема» — с выступами и завитками. Потом стояло двоеточие. Последний рисунок изображал в карикатурном виде мужское лицо. Фуражка с высокой тульей и свастикой. Хмурый взгляд и усики не оставляли никаких сомнений.

Я нашла архив. Тема: Гитлер.

ГЛАВА 21

ГЛАВА 21

Тед Мэйсон и Мэрфи вышли из столовой. Тед что-то говорил, жестикулируя, Мэрфи слушал. Когда Тед не думал о своей Памеле, он выглядел счастливчиком, которому всегда везет. Казалось, Круз тоже пришел в себя. Разговаривая с ними, Мэрфи думал о Драчуне Уотсоне и Вилли Керни. Пройдет время, и они будут называть меня Бабушкой Мэрфи. Его передернуло от этой мысли.