— Вы о чем, Том?

— Вся планета представляет собой уникальную энергетическую систему, Элизабет.

— Э... И что? — доктор Кокс не очень понимала практическую ценность этих знаний.

— Вся планета, растения, животные, — все они буквально питаются энергией. Запасают ее во время проходов этого проклятого красного карлика, спокойно впитывают в летнее время. Но зимой энергия на планету не поступает. Зимой здешний мир или погружается в спячку или начинает борьбу за любые крохи энергии. Весь мир пытается оттянуть на себя кусочек одеяла. И именно поэтому температура настолько падает.

— Том, это все, конечно, интересно, но...

— Элизабет, не перебивайте. Проблема заключается в том, что здешним формам жизни тоже требуется размножаться и сделать это с помощью одной только энергии невозможно. Им нужен строительный материал для тел.

— И?

— Скажите мне, Элизабет... Когда на Земле происходит размножение у животных?

— Весной... — Лиззи начала понимать, к чему клонит аналитик.

— Именно. Я ведь даже в таком состоянии продолжаю получать информацию о корабле. Эти твари, которые сидят в реакторе, не так давно принялись размножаться. Если к активной зоне реактора изначально подобралось всего несколько штук, то сейчас счет идет на десятки. И буквально недавно поступили сведения, что они начали выбираться оттуда к людям...

— Да, Тони рассказывал — он недавно встретил сразу двоих.

Джонс немного помолчал.

— Я думаю, что, как только настанет лето, на корабле нельзя будет оставаться.

— Но как...

— Не перебивайте, доктор. Когда настанет лето, эти твари действительно начнут размножаться и расти. Их уже достаточно много, чтобы представлять опасность — а станет еще больше. Они начнут есть все, что попадется под руку...

— Откуда вы знаете?

Аналитик некоторое время смотрел на Лиззи с доброй, почти отеческой, улыбкой.

— Они же уже начали. Пока они маленькие и их мало, они жрут трупы. Но это скоро изменится. И я вас позвал к себе только для того, чтобы сказать это. Элизабет, когда начнется лето, вас не должно быть на корабле.

После непродолжительного молчания Джонс откинулся на подушку и прикрыл глаза.

— А сейчас, доктор, я попрошу вас покинуть меня. Не нужно вам это все. Идите.