– Вот черт. Здесь? В «Омоложизни»? Я думал, тут все герметично.

– Да, накладочка вышла, – сказал Джимми. – Мой вам совет, поищите на Бермудах. Я думаю, он улетел туда и прихватил с собой немало наличных.

– Значит, этот говнюк нас продал с потрохами. Да, все сходится. Все совершенно точно сходится. Слушай, спасибо тебе за информацию.

– Удачи, – сказал Джимми.

– Да, конечно, тебе того же.

Больше никто во внешнюю дверь не трезвонил, никто не ломился. До ребят из «Омоложизни», видимо, дошло. Что касается сотрудников, наверное, увидев, что охрана разбежалась, они тоже рванули наружу, к внешним воротам. Стремясь к тому, что казалось им свободой.

Трижды в день Джимми заходил к Детям Коростеля, подсматривал за ними, как вуайерист. Впрочем, почему «как»? Он и был вуайерист. Они казались счастливыми – по крайней мере, довольными. Паслись, дрыхли, часами сидели и вроде ничего не делали. Матери нянчили младенцев, дети постарше играли друг с другом. Мужчины мочились, встав в круг. У одной женщины началась синяя фаза, и мужчины совершали брачные танцы, пели, держа в руках цветы, и размахивали синими пенисами. Сложившаяся пятерка устроила себе праздник плодовитости где-то в кустах.

Может, мне с ними пообщаться, думал Джимми. Помочь им изобрести колесо. Оставить им в наследство свои знания. Передать им все мои слова.

Нет, не выйдет. Безнадежно.

Иногда они тревожились – собирались группками и что-то бормотали. Спрятанные микрофоны ловили звук:

– Где Орикс? Когда она вернется?

– Она всегда возвращается.

– Она должна быть здесь, учить нас.

– Она всегда учит нас. Она учит нас даже сейчас.

– Она здесь?

– Для Орикс здесь и не здесь – одно и то же. Она сама говорила.

– Да, она говорила.

– А что это значит?

Это напоминало теологические дебаты умалишенных в специальном аду для аддиктов сетевого общения. Джимми хватало ненадолго.