Старуха смотрела на Леонору. На ее лице читалось нетерпение.

– Ошибка. Вам следовало приказать его казнить, – сказала она. – Было бы лучше для вашей власти, если бы он умер здесь.

– Я не считаю это своей высшей целью, – ответила Леонора. Драго увидел, что она смотрит в глаза императрицы.

– А мы вам говорили, что так должно быть. Женщина не может позволить себе поступать иначе.

– Нам придется потом в этом убедиться. Но я приняла во внимание ваш совет, госпожа императрица.

– «Я приняла во внимание ваш совет», – передразнила ее старуха, с яростью в голосе.

Андрий Дживо все еще стоял, положив руку на спинку своего кресла. Он выглядел смущенным. Ему бы не хотелось быть свидетелем этого столкновения, понял Драго. Его собственные чувства были более простыми: он был готов защищать Леонору от кого угодно, в том числе, от женщины, которая в Сарантии носила порфир.

– Мне так больше нравится, – мягко произнесла Леонора. – Заплаченный за меня выкуп возместили. Обитель имени Паоло будет построена. И я не знаю, какую пользу мне бы принесла репутация женщины, убившей своего отца.

– Не убившей. Казнившей, имея на то право. За преступление. На вашей стороне закон.

– Возможно. Закон – скользкая штука, и люди при дворе Патриарха такие же. Нам не нужна печальная известность после Филипы ди Лукаро. Так я решила, по крайней мере. Простите, если вы со мной не согласны.

– Вы боялись, – напрямик сказала ей Евдоксия. Она подняла голову. – Женщинам это свойственно.

Леонора пожала плечами, отвела взгляд, потом опять посмотрела на императрицу:

– Не хотите ли бокал вина, ваша милость?

Императрица пристально посмотрела на нее.

– Вы хотите вот так от нас отделаться?

Выражение лица Леоноры изменилось.

– Я не хочу от вас отделаться, и впредь не собираюсь этого делать. И я не боюсь. Я считаю, что нашла лучший выход. Я благодарна вам за руководство, но не откажусь от права думать самостоятельно. Вы бы хотели, чтобы я отказалась от этого? И какой бы властью я тогда обладала?

Драго переводил взгляд с одной женщины на другую. С запада дул прохладный бриз, но на террасе все еще было тепло.

Императрица вздохнула.

– Мы устали, – сказала она. – Он назвал нас старой каргой.