Леонора даже улыбнулась.

– Неужели? Ужасно глупый человек. Вы действительно любите появляться перед людьми неожиданно. Такое случается. На западе не знают императрицу Сарантия.

– Сарантий исчез, – сказала старая женщина.

– К нашему сожалению, – мрачно заметил Андрий Дживо.

Императрица пристально посмотрела на него.

– К сожалению? Неужели? Вы каждый день ведете дела с его завоевателем, купец. Ваш сын сейчас там, торгует с ним.

Дживо склонил голову.

– Мир приходит к нам так, как приходит, ваша милость. Мы можем умереть по глупости, или мужественно, или жить, как обычные люди. Мы не все рождены, чтобы стать героями, и мир лучше войны для большинства из нас.

Снова наступило молчание. И Леонора в этой тишине сказала, словно желая изменить настроение:

– У меня возникла одна мысль. Госпожа, вы знаете мозаики в Варене? В тамошнем святилище изображены две императрицы Сарантия, одна напротив другой. Говорят, этим мозаикам тысяча лет. Когда-нибудь мы можем поехать туда, вы и я, если вы…

– Правда? Зачем нам смотреть на изображения шлюхи и женщины из варваров, представленных миру достойными пурпура?

Слова – это оружие. Драго прикусил губу. Он видел, что его работодатель снова потрясен. А Леонора нет. Она сказала (и Драго Остая никогда не забывал это мгновение):

– Простите меня, императрица, но известно, что основатель рода вашего супруга был армейским офицером с восточных земель, он также не был сыном супруги своего отца. Ваш муж, да хранит его Джад под своим кровом, как все знают, плохо подготовился к вторжению османов, а ваш сын, который, несомненно, сейчас у бога в его свете, проявил храбрость на стенах и безрассудство в гибели, но это безрассудство включало безразличие к судьбе полумиллиона жителей города. Я никогда не поставлю под сомнение ваше право на гнев, моя госпожа, но разве необходимо распространять его на всех? Даже на давно умерших женщин? Я только задаю вопрос, и я понимаю, что вы утомлены. Как и я.

У Драго возникло впечатление, будто только что выстрелила пушка. Будто корабль врезался в борт другого корабля, сокрушив его. И это сделали одни только слова, произнесенные спокойно, даже мягко.

Леонора Валери, решил он в тот момент, вряд ли нуждается в его защите, если только сама о ней не попросит.

Он ждал ответного взрыва, но его так и не последовало. Вместо этого, к его изумлению, женщина, которая когда-то была императрицей, слабо улыбнулась младшей.

– Интересно, – прошептала она. – Мы ошиблись. Вы не испугались. Не все из нас боязливы.

– Не во всех случаях, – ответила Леонора. – У меня много страхов. Я бы хотела, чтобы вы оставались рядом со мной еще долго.