Любич был одним из тех четверых, которые ушли в лес ночью, пытаясь спастись. Честно говоря, никто не надеялся, что им это удастся, но никто и не верил, что те хрупкие плоты, которые они построили, выдержат плавание через пороги, не говоря уже о водопаде за ними.

Но любые обнаруженные в лесу люди могли скрыть существование этих плотов, в том случае, если Джад сотворит чудо, и один из двух плотов, и часть людей на них, спасутся.

В данном случае Тиян Любич стал этим чудом.

Он бы это так не назвал, каким бы набожным он ни был. Он бы сказал (и действительно сказал), что хороший следопыт способен и прятаться хорошо. Эти умения были зеркальным отражением друг друга, отражением в полуденном озере. В полдень, конечно, он бы не сумел уйти.

Он натянул мундир убитого джанни, когда стемнело, поверх своей одежды. Трое других с пренебрежением отказались это сделать, те трое, которые вызвались вместе с ним попытаться проскользнуть мимо солдат в лесу.

Любич ничем не пренебрегал, когда речь шла о рейдах, сражениях, побегах. Пренебрежение, считал он, было роскошью, которую немногие могут себе позволить. Он бы сказал, что именно поэтому прожил так долго. Прибавьте к этому убеждение всей жизни, что нет ничего на свете, чего бы не мог сделать герой Сеньяна, служа своему богу. Беззвучное движение, выносливость и мудрость – вот что ему помогало.

Он двинулся в путь последним из четверых. Прополз вдоль опушки в одиночку, не углубляясь в лес. Он двигался на восток, а не на запад, прямо вдоль того места, где разбили лагерь османы, между деревьями и водой. Его бы увидели, если бы кто-то пошел к опушке, чтобы облегчиться, или принести еще дров.

Горели костры в лагере, но ни от одного свет не доходил так далеко. Те солдаты, которые имели несчастье быть отправленными в лес (здесь должны водиться медведи, голодные после зимы, и волки, и, весьма вероятно, змеи), бродили дальше к западу, возле того места, где остались уцелевшие сеньянцы. Любич это понимал. Он продолжал бесшумно двигаться на восток. Миновал привязанных коней. Лошади были опасны – они могли всполошиться, но этого не произошло.

Он заполз в лес, на четвереньках, животом к мокрой земле, только тогда, когда проделал полпути вдоль линии костров и палаток под звездами. После этого было уже легче. Он позже слышал крики, и по торжествующим возгласам догадался, что, по крайней мере, один из четырех его товарищей обнаружен, возможно, попытался взобраться на дерево и продвигаться на запад поверху. Следопыт им сказал, что слишком трудно бесшумно пробираться по ветвям в конце весны, от дерева к дереву.