Он подходит к окну, берет ее чашу, отходит, чтобы снова наполнить ее и свою тоже. Возвращается к ней и, на полпути обратно, чтобы между ними осталось некоторое расстояние, отвечает:

– Даница, с тех пор, как я вернулся из Ашариаса, больше трех лет назад, я каждую ночь ставлю в своей спальне две чаши. Где бы я ни был.

Молчание.

– Вот как! – говорит она. – Правда?

– Да. В… слабой надежде, что ты, может быть, найдешь меня.

Он видит, что она покраснела.

– И я нашла, не так ли? Пришла и нашла тебя.

– Кажется, да.

Она делает глоток вина и говорит:

– Ты рассердился на меня, в ту последнюю ночь.

– В Саврадии? Я… да, скажем, рассердился.

– Но ты понимаешь, почему я ушла. Правда?

Все-таки, в ней произошли перемены. Конечно, произошли. Время так быстро промчалось.

– Понимаю. И тогда понимал, Даница. Но можно понимать и при этом сердиться.

Она опускает взгляд на свое вино.

– Две чаши каждый вечер? – спрашивает она.

– Да.

Она качает головой.

– А ты теперь здесь? В Обравиче? Банк?

– Да. А ты здесь потому…