Бетод мог бы найти тысячу причин для того, чтобы уйти. Но Гремучая Шея уже отправился в путь. Дело нужно было сделать, и сделать безотлагательно.

– Проваливай, – сказал Бетод женщине. Вместо того чтобы немедленно повиноваться, та обернулась, ожидая слов Девятипалого.

Тот пожал плечами.

– Слышала, что сказал вождь?

Пусть Бетод был вождем Карлеона и Уффрица, победителем в двух дюжинах сражений и считался величайшим военачальником со времен Скарлинга Простоволосого. Но Логен Девятипалый уже несколько последних лет наводил на него ауру страха. Ауру смерти. Такую же, как и та, что окружала Шаму Бессердечного, только сильнее, и с каждым выигранным поединком, с каждым убитым человеком эта аура усиливалась.

Там, куда могли дотянуться руки Девяти Смертей, господином был он.

Женщина вскочила и, проскочив мимо Бетода, поспешила вон из палатки, подхватив на бегу одежду, но даже не задержавшись, чтобы набросить на себя хоть что-нибудь. Одним мертвым ведомо, какое облегчение она могла испытывать. Бетоду нужно было лишь поговорить с Девятипалым, но и то у него живот подтягивало от волнения. А уж представить себе, что может испытывать женщина, которой он овладевает, он просто боялся. Он бросил один, последний, тоскливый взгляд на дневной свет и позволил пологу упасть и запереть его в полумраке вместе со старым другом. Старым врагом.

Девятипалый растянулся на спине поверх грязных шкур, как будто находился один, с широко раскинутыми руками и ногами; не успевший совсем обмякнуть член свесился набок.

– Нет ничего лучше, чем вдуть средь бела дня, верно? – обратился он к потолку палатки.

– Что? – Бетод немало гордился тем, что его никогда и никто не мог застать врасплох. Но в последние дни Девятипалый едва ли не каждым своим высказыванием выводил его из равновесия.

– Вдуть. Потрахаться. – Он приподнялся на локте. – Вождь, ты трахаешься?

– Есть у меня такое в планах.

Девятипалый сморщил нос.

– Что-то здесь воняет потрахушками.

– Это от тебя.

– Э-э?.. – Девятипалый понюхал собственную подмышку и вскинул рассеченную несколькими шрамами бровь в знак согласия. – Так вот, тебе следует потрахаться. Днем. Или еще когда. У тебя вид встревоженный.

– Я встревожен, потому что половина Севера желает моей смерти.

Логен осклабился в ухмылке.

– Моей смерти желает весь Север. Но ведь ты не видел, чтобы я хмурился, верно? Если что и можно сказать о Логене Девятипалом, так это то, что он всегда смотрит на жизнь со светлой стороны. – Бетод скрипнул зубами. Не услышь он эту фразу сейчас, ему не пришлось бы долго ждать ее. – И у твоей жены, когда я видел ее давеча, тоже был встревоженный вид. Вчера, что ли? Или позавчера? И кому, вообще, нужна женитьба без траха? В этом весь ее смысл.