Девятипалый помрачнел.

– Ты назвал меня глупцом?

Глядя в черные провалы глаз, где лишь в уголках можно было рассмотреть слабое отражение его лица, Бетод ответил:

– Докажи, что это не так.

Они смотрели друг на друга, казалось, целую вечность, стоя настолько близко, что Бетод чувствовал на лице дыхание Девятипалого. Он не знал, что сейчас произойдет. Не знал, согласится ли Девятипалый. Не знал, не убьет ли тот его сейчас на этом самом месте. Ничего не знал.

А потом, будто внезапно отпустили согнутый стальной лист, лицо Логена расплылось в ухмылке.

– Ты прав. Конечно, прав. Я просто шутил. – И он хлопнул Бетода по спине тыльной стороной ладони.

Бетод не мог сообразить, было ли ему хоть когда-нибудь так невесело, как в то время, которое провел здесь.

– Мир – вот что нам сейчас нужнее всего. – Логен, весь воплощение благодушия, порывисто шагнул к столу и налил себе еще вина, расплескав немного себе под ноги и совершенно не заметив этого. – В смысле что мне толку от трупа этого ублюдка, так ведь? Какая польза от него мертвого? Это ж просто мясо. Просто грязь. Отдай его Гремучей Шее. Отправь его к папочке. Со всех сторон лучше будет. Покончим с этим делом – и домой. Выращивать каких-нибудь ср…ых свиней и заготавливать их г…но. Он твой.

– Слава мертвым, – пробормотал Бетод, которому мешало говорить отчаянно бьющееся сердце. – Ты сделал верный выбор. Можешь мне поверить. – Он медленно вздохнул и направился на подгибающихся ногах к завешенному выходу из палатки. Но, не дойдя до него, остановился и повернулся обратно.

Его отец часто повторял, что мужчина обязан платить по своим счетам.

– Благодарю тебя, Логен, – сказал он. – Искренне благодарю. Без тебя я не стал бы тем, кем стал. Это я точно знаю.

Логен расхохотался.

– Так ведь для того и нужны друзья, верно? – И он улыбнулся теперь уже той простой, непринужденной улыбкой, как когда-то – улыбкой человека, у которого никогда не было никаких дурных намерений, – и свежий шрам на щеке растянулся, и из-под стежков просочилась кровь. – Куда девка-то делась?

Снаружи ярко светило солнце, и Бетод, закрыв глаза, вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться, и вытер пот со лба тыльной стороной ладони.

Он справился. Он уже чувствовал вкус.

Свободы.

Мира.

Жнецы на полях, люди строят, а не разрушают, лес расчищают для прокладки великой дороги, и нация восстает из праха и пепла. Нация, существование которой оправдает все принесенные жертвы…

И ради этого ему нужно лишь убедить человека, который ненавидит его превыше всякой меры, посмотреть на мир с его точки зрения. Он еще раз вздохнул и надул щеки.