— Стукался, — мрачно сообщил монах, выходя из своего транса. — Мне этот придурок в чалме по макушке треснул.

— Который? Их на тебя трое насело.

— А то я запомнил.

— М-да. А говорят, вы, в ордене, все мнемоники.

— Угу. С амнезией. Слышь, император, меня ведь действительно звали когда-то Элеманом.

— Врешь! — мгновенно и тупо среагировал Эльрик. Элидор покачал головой.

— Нет.

— Значит, Белый Крест недостающую звездочку получил. А «Бичам» — хрен… Что?! — Шефанго вскочил на ноги. Пригнулся, чертыхаясь. Грохнулся обратно на койку. — Ты?! Мит перз! Принц?! М-мит перз!

— Содержательно, — спокойно заметил эльф.

— Не-ет, ну так даже в сказках не бывает. — Де Фокс снова поднялся. И снова сел. В каюте было тесно. — Я еще могу понять — принц в изгнании. Но принц, который забыл, что он принц… Нет. Я не верю. То есть я верю, но… Нет.

— Ты чего? — Элидор поднял бровь. — Тебе-то чего переживать? Я понимаю, у меня вся жизнь рушится, а тебе не один ли хрен?

— Во дурак, а! — сообщил Эльрик светильнику. — И он меня дураком называет. Пойми ты, гратт турхе, что мне тебя по-хорошему пристукнуть следует. Вот прямо сейчас. Чтобы в дальнейшем осложнений не возникло.

— Каких осложнений?

— Каких? Одно дело, видишь ли, когда император Ям Собаки связывается с нищенствующим эльфом-анласитом, пригревает его и поддерживает дружеские отношения в силу сложившихся на Ямах Собаки добрых традиций.

— На Ямах Собаки в традиции…

— Не перебивай старших. И совсем другое дело, друг мой Элидор-Элеман, когда Торанго водит дружбу с Торайнодор, ясно тебе? Я совершенно не представляю, какой стороной мне преподнести это дома. И какую выгоду из этого можно извлечь. И… вообще. Где ты ножи взял?

— Какие ножи? — Элидор, судя по всему, запутался окончательно.

— Которыми Аль-Апсара пришил.

— Так… На этом же лежали. Как бишь его… На дастархане!

Эльрик вздохнул и покачал головой: