Когда я садился на первого попавшегося коня, чтобы ехать в Астальдолондэ, ко мне подбежала Кина:

— Элидор, а как же я? Я улыбнулся:

— Едем.

— Я с вами. — К нам подходил Наргиль. — Уж не знаю, как вас и называть.

— Зовите меня Элидор.

Пустые земли

Утреннее солнце вызолотило нежные вершины сосен, искрами зажгло капли росы на высокой траве, разогнало серую хмарь, затянувшую небо.

Эльрик сидел, прислонившись спиной к ногам Тарсаша, и наблюдал, как солдаты лорда Альберта сворачивают лагерь.

Скакун давно привык к тому, что любимый хозяин использует его как спинку кресла. Стоял неподвижно, прядая острыми ушами. Похоже, ему нравилось, когда Эльрик сидел вот так. Конь опускал иногда узкую голову, тыкался ноздрями в волосы шефанго, фыркал негромко.

Он не любил только, когда Эльрик курил. И де Фокс рядом с Тарсашем даже не доставал трубку.

— Не сегодня-завтра будем в Гиени. — Молодой герцог присел на мокрую траву рядом с императором. Достал трубку.

— Сегодня.

— Вы, как всегда, самоуверенны.

— Я знаю эти места.

Когда лорд Альберт затянулся, окутавшись дымом, Эльрик поднялся на ноги. Тарсаш тут же развернулся к герцогу хвостом, не отходя, впрочем, от де Фокса.

— Складывается впечатление, что ваш конь здорово не любит меня, — заметил аквитонец. — Право же, будь он разумен, я бы решил, что он специально дает мне это понять.

— Тарсаш разумен, — очень серьезно сказал шефанго. — И он вообще никого не любит. Особенно тех, кто курит.

— Ну-ну, — хмыкнул герцог. — Как же вы с ним уживаетесь?