– Вольфганг-Иоганн об этом помнит?
– Вольфганг-Иоганн об этом помнит?
– Вряд ли, но, узнав о своей привилегии, обрадуется.
– Вряд ли, но, узнав о своей привилегии, обрадуется.
– И тут же воспользуется. Бергеров лучше отправить в Эпинэ уже сейчас.
– И тут же воспользуется. Бергеров лучше отправить в Эпинэ уже сейчас.
Снова несуществующая кошка дерет черное дерево: Сильвестр уже в доме, не пускает с докладом к хозяину слуг и готовится к штурму лестницы. Пора распахивать дверь и брать гитару, пусть гость застигнет пьяного хозяина на середине песни, или нет… Петь рано, только струнный звон, вперемешку полные и пустые бутылки, одинокий бокал… Второй надо убрать.
Снова несуществующая кошка дерет черное дерево: Сильвестр уже в доме, не пускает с докладом к хозяину слуг и готовится к штурму лестницы. Пора распахивать дверь и брать гитару, пусть гость застигнет пьяного хозяина на середине песни, или нет… Петь рано, только струнный звон, вперемешку полные и пустые бутылки, одинокий бокал… Второй надо убрать.
– Ли.
– Ли.
– С твоего разрешения прихвачу в свое уединенье, – Лионель небрежно сунул лишний бокал в корзину с бутылками. – Не люблю догонять, так что веселы будем одинаково. Я тебя с мысли не сбил?
– С твоего разрешения прихвачу в свое уединенье, – Лионель небрежно сунул лишний бокал в корзину с бутылками. – Не люблю догонять, так что веселы будем одинаково. Я тебя с мысли не сбил?
– Ты ее прочел.
– Ты ее прочел.
Первый аккорд глушит щелчок потайного замка. Как не самая родная кровь становится ближе родительской? Винная улица напугала и открыла глаза на многое, но смотрел ими мальчишка, пусть и поумневший. Отец просто умер, маршал Арно забрал с собой целый мир.
Первый аккорд глушит щелчок потайного замка. Как не самая родная кровь становится ближе родительской? Винная улица напугала и открыла глаза на многое, но смотрел ими мальчишка, пусть и поумневший. Отец просто умер, маршал Арно забрал с собой целый мир.
Изумруды, жемчуг, пыль старых книг, вороненые стены Гальтары, это все еще было молодостью, настоящий Закат зажег Борн, но в пылающем горизонте есть своя прелесть, потому о нем и поют. Дорога, пылающие облака, мерная конская поступь, запах полыни и дыма… Струны могут об этом сказать, и говорят, а Сильвестр, надо думать, почти поднялся, так что музыки хватит – пьянице пора заняться кувшином, так удобней удивляться.
Изумруды, жемчуг, пыль старых книг, вороненые стены Гальтары, это все еще было молодостью, настоящий Закат зажег Борн, но в пылающем горизонте есть своя прелесть, потому о нем и поют. Дорога, пылающие облака, мерная конская поступь, запах полыни и дыма… Струны могут об этом сказать, и говорят, а Сильвестр, надо думать, почти поднялся, так что музыки хватит – пьянице пора заняться кувшином, так удобней удивляться.