«Я продолжаю свои занятия, – уведомлял старый греховодник. – Теперь я окончательно убежден в том, что пренебрегать естественными науками недопустимо. Было бы крайне прискорбно, если б Вы, увлекшись практикой, позабыли о теории. При встрече, которая состоится в надлежащие сроки, я намерен проверить либо Ваши знания, либо Вашу смекалку. В свое время Вы за нерадение были оставлены без паштета из перепелов, если Вы так и не восполнили пробел в своем образовании, я буду недоволен. Мне не нравится объяснять то, что должно стать очевидным после первого же намека, поэтому предлагаю Вам подумать о свойственном Ожиданию начетничестве, различиях между живописью и скульптурой и некоторых свойствах зеркал, а также о поведении фламинго и птичьих гнездах…»
Я продолжаю свои занятия
Теперь я окончательно убежден в том, что пренебрегать естественными науками недопустимо. Было бы крайне прискорбно, если б Вы, увлекшись практикой, позабыли о теории. При встрече, которая состоится в надлежащие сроки, я намерен проверить либо Ваши знания, либо Вашу смекалку. В свое время Вы за нерадение были оставлены без паштета из перепелов, если Вы так и не восполнили пробел в своем образовании, я буду недоволен. Мне не нравится объяснять то, что должно стать очевидным после первого же намека, поэтому предлагаю Вам подумать о свойственном Ожиданию начетничестве, различиях между живописью и скульптурой и некоторых свойствах зеркал, а также о поведении фламинго и птичьих гнездах…
– Эпинэ, – окликнул виконт доставшегося ему в спутники Иноходца, – чем отличается картина от статуи?
– Чем – что? – бывший Проэмперадор в очередной раз казался разбуженным, но Марсель его не винил – от подобного вопроса в подобных обстоятельствах не обалдел бы разве что Коко.
– Чем, – ласково повторил Валме, – картина или там фреска отличается от статуи?
– Ну… – напрягся Робер, – статуи лепят или высекают, а картины рисуют.
– Я тоже так думаю. – Банально, но папенька на очевидность и намекал! – Смотрите-ка, здесь все еще любят или что-то вроде того.
Застигнутая врасплох парочка от сбежавших невеж отличалась, как персик от редьки. Невысокий мужчина, вздернув голову и потеряв при этом шляпу, пытался загородить свою даму от грабителей, убийц, насильников и прочих свободных данариев.
– Успокойте их, – попросил Эпинэ. – Вас точно не узнают…
– О да, – от души согласился Марсель, непроизвольно пощупав воздух там, где могло бы покоиться пузо. – Но вы тоже изменились, уверяю вас, и, между прочим, к лучшему.
Валме не врал – правда о Звезде Олларии Иноходца не добила. Очень может быть потому, что баронессу успела подменить змеехвостая красотка. Эпинэ принял ее проделки за общие с Марианной сны, а узнав, что все давно кончено, превратил в сон весь свой роман. Не нарочно, просто так получилось.