— Мессеир, Мессеир, — позвал он мантийца, почти поравнявшись с ним, с трудом выгоняя воздух из собственных обессилевших лёгких. — Ты хоть можешь объяснить, что мы здесь забыли.

— Вы сами этого просили.

— Да но почему именно сюда.

Они очутились на краю невысокого крутого склона, у подножия которого с размеренным журчанием нёс свои воды помутневший и набравшийся широты от весенних вод ручей. Крейтон остановился почти на самом краю и напряжённо посмотрел, слегка повернув голову, в ту сторону, где ручей изгибался, скрываясь за поросшим лесом холмом, где угрюмо поднимались вверх несколько тонких серых струек дыма, едва наклонённых от слабого ветра. Вдруг что-то привлекло его и он, резко опустив взгляд, посмотрел вниз, где мутный поток проносил постоянно цепляя за камни изорванную чёрную тряпку, на которой иногда можно было заметить кусок того самого рисунка что был изображён на штандартах возвышавшихся над траншеями.

Немного проводив её взглядом, Крейтон снова повернул голову в сторону излучины на этот раз его лицо несколько изменилось, так что на нём отчётливо стала заметна, если не радость, то хотя бы удовлетворение, которое присуще тем, кто находит наконец то, что искал.

— Ради чего мы здесь? Сейчас увидите.

И с этими словами он вновь бросился бежать, на этот раз вдоль склона в ту сторону, куда смотрел только что.

Им пришлось пройти пару сотен метров вдоль края, чтобы найти тропинку, наискосок спускавшуюся вниз, к ручью. Они быстро нашли место, где можно было по камням переправиться на тот берег, и вскоре дойдя до поворота ручья, наконец, увидели то, что так стремился найти Крейтон. На грунтовой дороге, тянувшейся вдоль берега ручья, догорали остатки автоколонны из нескольких грузовиков, почти не отличавшихся видом от автомашин в родном для Кистенёва с Семелесовым мире, хотя большинство из них уже едва ли хоть отдалённо были похожи на то, что они представляли собой, когда были целы.

Некоторые машины были практически нетронуты, другие представляли собой, скорее груду покорёженного металла, местами ещё догорало пламя, дававшее тот дым, что увидел Крейтон. Между машинами и чуть в отдалении возле края леса лежало несколько сильно обгоревших трупов, которые уже едва ли поддавались опознанию. Один из мёртвых солдат, в иссиня-чёрной форме под цвет знамени их страны, лежал лицом вниз возле ручья, протянув к воде сложенные руки, словно хотел зачерпнуть воды, чтобы напиться. Прямо по центру спины у него виднелась жуткая рваная рана с обожжёнными краями.

Крейтон не произнёс ни слова, когда они вышли к месту разгрома, и даже не остановился, только слегка замедлил шаг. Даже вид мёртвых тел, казалось, был ему привычен, и потому он не поворачивал головы, продолжая идти вперёд, наметив себе целью одну из машин впереди. В отличие от него у Кистенёва, который и без того начинал замерзать на прохладном весеннем воздухе, всё похолодело внутри и к горлу подобрался комок. Юноша замер на месте с ужасом смотря на мёртвые тела, но, не желая оставаться одному, быстро пошёл вслед за Мессеиром. Семелесов задержался чуть подольше, ошарашенный, похоже, не меньше Кистенёва, и оказался замыкающим в растянувшейся вдоль берега цепочке. Вдвоём они ещё раз остановились, возле убитого человека сидевшего прислонившись спиной к переднему колесу грузовика, одной рукой прижимая засохшую рану на груди, во второй сжимая раскрытый медальон, в котором лежала чёрно-белая фотография улыбающейся девушки.