(идиш: адони — господин, тода раба — благодарю)

Здесь, в международном аэропорту Кветта, нужда в слишком скрупулезной конспирации отпала, но девушки по-прежнему были в хиджабах. Йонг — понятно, а вот Ритка, у которой в ходе подготовки к этой операции чуть ли не истерика была из-за необходимости одеваться "как Гульчатай-открой-личико какая-нибудь" — теперь носила хиджаб абсолютно спокойно. И не свой любимый цветастый, а невзрачный коричневый балахон безо всяких украшений… Ну, я ж говорю — поменялась сильно.

А насчет Израиля… неужели думает, что я пошутил?

+++

— Рок! Рок! Подъем-на! — Реви бесцеременно сорвала со спящих тоненькую простынку и несильно, но чувствиельно ткнула носком в чью-то розовую ягодицу.

Разумеется, предварительно она осторожно отпинала пистолеты обоих в угол комнаты, чтобы исключить всяческие неприятные эксцессы.

— Ты чё творишь, грешница… — Невнятно возмутилась голая Эда, пытаясь укрыться единственным, что находилось в пределах досягаемости кроме подушек — таким же голым Роком. — Не гневи Бога, гнусная еретичка…

Рок по старой привычке спал на полу. Сегодняшней ночью это оказалось как нельзя кстати — было достаточным бросить рядом еще один матрац и — пожалуйста! — двуспальное уютное гнездышко готово! Просторное, нескрипучее, удобное… особенно, для реализации некоторых нездоровых фантазий монашек с очень богатой и нездоровой фантазией.

— Это тебе своего начальства бояться надо, блудница бесстыжая! — Во все лицо улыбалась Реви. — Рок! Встал! Искупался! Почистил зубы! Сделал разминку! Пистолет в зу… в руки — и на тренировку! Через три часа отчаливаем! А нам еще порубать надо!

— Так ведь техобслуживание у нас сегодня. — Удивился еще не совсем проснувшийся Рок, руки которого (к его собственному удивлению) совершенно естественно обнаружились на груди и между ног Эды.

— Ро-о-ок… — Простонала та, изгибаясь. — Ты такой… такой… м-м-м… смелый… м-м-м… с утра… чуть-чуть выше… о-о-о…

— У нас работенка нарисовалась. — Скалилась Македонская, наблюдая за происходящим. — Срочная.

— О-о-о… да-а-а… — Не слушая ее, металась Эда. — Не останавливайся, касатик! Не останавливайся, и царствие божие откроется…!

— Реви, слушай… может, зубы и душ — как-нибудь в другой раз? Заметь, про разминку и тренировку я даже не заикаюсь!

Реви несколько секунд рассматривала перекошенное лицо невнятно мычащей Эды, пустившей даже слюнку изо рта, и кивнула: