Какая-то темная фигура двигалась за линией окопов. Бешеный Конь.

– Покажи мне его тактический дневник.

Полковник послушно вызвал соответствующий экран. Линия укреплений, ячейки автоматических орудий и ПТУРов, танки, боевые машины пехоты и обозначенные бледно-розовым фигуры уже оглупленных солдат. А еще десяток-другой ярко-зеленых точек, расставленных в важнейших местах. Тактические алгоритмы Бешеного Коня работали без сбоев, все невписанные автоматы замаскировались и ждали врага.

Но примерно посреди линии виднелась более крупная зеленая точка.

– Приблизить.

Точка разделилась на три меньшие.

– Еще. Вид с ближайшей камеры.

На экране появилась позиция, осветленная двумя смонтированными на столпах прожекторами. Тяжелый транспортник класса «Локи» как раз прогревал двигатели.

– Кто это и что он там делает?

Номер машины все объяснил. По экрану ползла информация, а полковник Стэнли Кон-Кавафа вполголоса ее читал.

– Поручик Малендоф из Восьмого Транспортного дивизиона и капрал Ханако. Груз: три корпуса типа «самурай», шесть центральных единиц, сменные части. Обменивают поврежденные пустышки на новые, гоняют программное обеспечение, меняют вышедшие из строя части. Тактический временно приписал корпусы к Бешеному Коню, отсюда и разница в количестве пустышек.

– Почему они все еще там?

– Авария двигателя, минут двадцать как исправили. Уже стартуют, господин генерал.

– Где волна?

– В двух минутах от них. Близковато, чтобы оглупители достигли максимума… Кроме того, они любой ценой должны эвакуировать автоматы с линии сражения. Эти пустышки…

– Понимаю, – командир мягко прервал его. И правда, какой смысл говорить о том, что все и так знают. Что каждая пустышка – на вес золота. Что подкрепления не будет. Что Земля уже задержала поставки и рассчитывать на нее нельзя. – Пусть летят прямо к Третьей. Кратчайшим путем.

– Так точно!

Собственно, ему не нужно было передавать приказ, поскольку как раз в этот момент машина плюнула огнем и утонула в облаке дыма.

– Иисусе милостивый…

Шепот раздался сбоку, из пункта стратегического наблюдения. И трудно сказать, каким чудом пробился сквозь шум в центре управления, поскольку произнесший это офицер говорил так, словно кто-то сдавил ему горло перчаткой боевого экзоскелета.