— Похоже, не ждали они.

— Ага. Вокруг тут франконцы и моравы, а они не ждали? — бросил через плечо Тороп, трогаясь вслед за князем.

— Не ждали, клянусь Рысью, — сказал Оря, отрывая ладонь от лица. — Еду готовили, начали шалаши ставить, быков из повозок выпрягли. И повозки в круг не поставили. Как среди своей земли. — Оря обернулся к Свистелю, которого поддерживали под руки Резняк и Хилок: — Плох совсем?

— Угу, — сдавленно ответил Хилок. — Народу то гниёт во много боле, чем в Дорогобуже, Стовграде и Буйце, сохрани нас Мать Рысь. Побиты, посечены. И никто кости не соберет.

— Кто ж их? — спросил в никуда Полоз, подбирая под ногами небольшой кожаный мешочек и растягивая стянутую шнуром горловину. — Это что, Кряк?

— Золото, наверное, — наклоняясь к мешку, с сомнением пробасил Кряк. — Брось, с мёртвого не впрок.

— А что на него можно выменять? — Заскорузлыми пальцами стреблянин извлек тусклый жёлтый кружок.

— Брось, твои пчёлы в борть больше медов не принесут, если ты это не кинешь, и тур не будет смирно тебя ждать, клянусь Рысью. — Кряк разогнулся, потёр глаз громадным кулаком. — Вон, там лучше осмотри.

— Где? — вслед ему крикнул Оря.

Пробравшись между опрокинутой повозкой и грудой тряпья, отряхиваясь и отплёвываясь от пуха распотрошённой перины, стребляне оказались у остова степного шалаша и воткнутых вкруг изогнутых жердин, на которых было укреплено несколько кож. Другие или были сорваны, или их не успели прикрепить. Тела лежали тут особенно густо, одни на других, всё больше женщины. Некоторые без видимых ран, и, если б не распухшие, почерневшие лица, руки, можно было решить, что они спят. Среди них сидел кто то, укрытый шерстяным покрывалом. Кряк приподнял покрывало концом лука и отшатнулся. На него поднялось лицо мертвеца старухи. Некогда карие глаза были прозрачны. Кожа жёлто белая, сморщенная, как кора старой осины, а вокруг глаз красные круги, рта нет — вместо него щель, косы цвета луны. На коленях что то завёрнутое в бурую тряпку. Кряк опустил покрывало обратно. Медленно сел, потеряв чувствительность в ногах:

— Оря, тут старуха есть. Живая, может.

Оря окликнул Стовова. Тот остановил остальных. Кряк с Полозом, расширив глаза, поволокли, вернее, понесли невесомое тело старухи и усадили под ногами княжеского коня. При этом Полоз встал позади, подпирая тело коленом, чтоб не заваливалось навзничь. Откинули покрывало. Старуха невидящим глазом смотрела в пыльные лошадиные копыта. Рагдай слез с коня, отбросив в сторону ногой брякнувший чем то куль, присел на корточки.

— Вроде живая. Греческий понимаешь? Иудейский? Куманский?