Лиша понимала ярость беженцев по отношению к Аманвах. Она и сама разозлилась. Удар по Доктауну был слишком точен для внезапного порыва. Ахман задумывал его давно, одновременно соблазняя Лишу. Часть ее, гневная и уязвленная, надеялась, что Арлен и правда его убил.

Она подошла к лактонцам. Отец не поднял глаз, пока ее ноги не оказались в поле его зрения. Сын продолжал смотреть в пол.

– С твоей дочерью все будет хорошо, – сказала Лиша. – Как и со всеми вами.

– Отрадно слышать, травница, – отозвался отец, – но чтобы все стало хорошо – это вряд ли. Мы потеряли… все. Если Кади умрет, я не знаю, что… – Он подавился всхлипом.

Лиша взяла его за плечо:

– Я понимаю, что ты чувствуешь, но побывала в точно таком же положении. И не раз. Это знакомо всей Лощине.

– Дела идут на лад. – Стела Тракт нарисовалась с водовозной бочкой. Она наполнила из черпака пару чашек и достала грубое одеяло. – Холодает. В лагере будут тепловые метки, но они действуют только ночью. Вам назвали номер участка?

– Э… – призадумался мужчина. – Малец у входа что-то сказал…

– Семь, – подал голос сын, не отрывая взгляда от пола. – Мы на седьмом участке.

– Поле Поллока, – кивнула Стела. – Как вас зовут?

– Марсин Торф. – Мужчина кивнул на сына. – Джак.

Стела сделала пометку в блокноте.

– Когда вы в последний раз ели?

Мужчина какое-то время тупо смотрел на нее, затем качнул головой:

– Поищите у меня в карманах.

Стела улыбнулась:

– Я велю Каллену подогнать хлебовозку, пока вы ждете.

– Благослови тебя Создатель, девонька, – сказал Марсин.

– Видишь? – заметила Лиша. – Уже получше.

– Ага, – кивнул мальчишка. – Мамы не стало, дом превратился в золу, а Кади умирает от демонской лихорадки. Зато у нас есть одеяло, все ништяк!