А теперь Колив мертв, потому что Рожер слишком испугался, чтобы убить Джасина. Еще одно имя на медальон. Сколько же их поместится?

– Больше ни одного, – сказал Рожер.

Он никогда не убивал никого, кроме демонов, и постоянно задумывался, способен ли умертвить человека. Но сейчас колебания отпали – и никаких прощальных слов. Лезвие вошло в глазное яблоко Джасина, как в вареное яйцо, и, когда Рожер провернул нож, тело Соловья пронзила последняя неистовая судорога.

И в этот миг их обнаружила настоящая дворцовая стража.

Глава 23 Дознание

Глава 23

Дознание

333 П. В., зима

Щелкнул замок, и Рожер подобрался. Толстую дверь из златодрева оковали сталью. В ней не было ни оконца, ни замочной скважины – только щель над полом, в которую пролезал поднос. Угадать, кто стоял по ту сторону, было невозможно.

Но правду сказать, это не имело значения. У Рожера пропал задор. Дворцовая стража, взбешенная гибелью товарищей, не сдерживалась, выбивая из него признание. В конце концов, об этом распорядился Джансон, а первый министр пришел в ярость из-за гибели племянника.

Рожер едва оставался в сознании, когда от него наконец отступили, и, на свое счастье, отключился – чтобы очнуться здесь.

Глянув в крошечное окно, он понял, где оказался. В Южной башне.

Великий Энджирсский собор построили до Возвращения. Четыре каменные башни соответствовали сторонам света. В Северной имелся огромный колокол, слышный за мили. В других – кельи, где веками держали еретиков и политических заключенных. Людей слишком влиятельных – или королевского рода, – чтобы казнить; слишком опасных – или подвергающихся опасности, – чтобы заточить в обычную тюрьму.

Рожер знал знаменитые истории о башнях, немало сочинил о них сам, но и не думал когда-нибудь стать их героем.

Дверь распахнулась, и он сел. В щелки распухших век увидел Лишу, облегченно вздохнул и повалился обратно на незатейливую койку.

– Рожер! – вскричала Лиша и бросилась к нему, когда дверь захлопнулась.

Она взяла его лицо в ладони, но сразу стала деловой, изучая синяки и ссадины. Рожер взвизгнул, когда она отбросила одеяло и принялась ощупывать тело, выискивая переломы и кровотечения.

– Проклятые дикари, – пробормотала Лиша, вставая.