Наконец, столь долгожданный день настал, и Эдвард, волнуясь так же, как когда-то впервые вышел в официальный свет, прибыл к Хаморскому храму, самому древнему сооружению на Рейнсвальде, построенный Культом Неба еще в те времена, когда сюда только прибывали корабли колонистов для освоения острова. Небольшой собор, едва ли вмещавший в себя тысячу человек, возведенный на высокой скале, возвышался над пепельной пустошью, с уже изъеденными ветром и временем каменными стенами, на которых еще сохранились фрагменты когда-то украшавшей его резьбы. Именно здесь проходило большинство дворянских свадеб, как в месте сосредоточения человеческой веры и энергий, и как дань памяти истории их предков, построивших храм своей веры, до сих пор остававшейся официальной религией королевства. Посадочные площадки вокруг окружающей храм территории были уже забиты прибывающими шаттлами гостей, а на всех дорожках, ведущих к воротам храма, через каждые пять шагов стояли тристанские и карийские гвардейцы в церемониальных мундирах и вооруженные церемониальными винтовками. На расчищенных площадках на гостей смотрели обветренные статуи древних святых и мучеников с закрытыми лицами, возвышаясь среди мертвых деревьев, истощенных местным климатом, но так и не вырубленные. Атмосфера благоговения перед древностью и религиозностью этого места заставляла усмирять свой нрав всех, от прислуги до дворян, люди переходили на шепот и осторожно рассматривали выветренные статуи и колонны собора, словно маленькие дети на построении.

Эдвард вышел из посадочного шаттла в парадном мундире командующего, золотого и зеленого цветов Тристанского дома, более строгом, чем гражданские одеяния, с высокими армейскими сапогами и со всеми необходимыми заками отличия, от полученных наград бароната и Кролевской армии, звякающих на груди, до декоративного грифоньего крыла нашитом на левой стороне груди. Из-за душившего его волнения почти ничего не говорил, только поглядывал по сторонам, на своих вассалов в свите и друзей, идущих рядом.

Невеста еще не прибыла, по устоявшейся традиции она должна прилететь к храму через некоторое время после прибытия жениха, и Эдвард вошел внутрь, где его уже ждали. Иконы и фрески собора, какие насчитывали уже тысячи лет, казалось, смотрели именно на него в этот момент со всех сторон, и молодой тристанский барон медленно приблизился к алтарю. На нем, освещенная лишь несколькими восковыми свечами в человеческий рост высотой, распахнув в стороны крылья, стояла высокая статуя прекрасной женщины в тоге, с распущенными волосами и с закрытым шлемом лицом, сложившая руки в молитвенном жесте. Статуя Неба, которой и был посвящен храм. У ее ног, сгорбившись под весом тяжелого голубого с золотом одеяния, стоял старый жрец, как и все служители Неба, лишенный глаз, вместо них была лишь тугая красная повязка, закрывавшая верхнюю половину лица.