– Барон, – первым спросил его вассал, наклонившись поближе, – вы меня слышите? Нам сказали, вы можете говорить. Пожалуйста, если вы меня слышите, ответьте хотя бы одним словом.

– Адрил… – прохрипел Эдвард, попытавшись поднять руку, но она была крепко закреплена в боксе, так что мог лишь едва шевелить пальцами, – что с Изабеллой? Где она?

– Господин… – первым сказал корсар, отодвинув Де Адрила, сразу же замолчавшего и не знавшего, что сказать. От этого молчания у барона сразу сердце забилось чаще, но он старался не допускать в свою голову даже подобной мысли, не желая признавать такую возможность. И все же, интонация Севереда была далека от радостной, уже хотелось закричать на него, велеть замолчать и не открывать рта, но, все же, должен знать правду, какой бы горькой ни была.

– Эдвард… – голос Рокфора дрожал, старый барон сам едва сдерживал слезы. Произнесенный тристанским бароном вслух вопрос одним легким касанием разбил вдребезги его внешнее спокойствие, и теперь вынужден был даже присесть на стоявший рядом стул, чтобы успокоиться. – Изабелла… Она…

– Что с ней? – Эдвард попытался схватить Севереда за рукав, опять забыв, что руки прочно закреплены, смог только дернуть плечом, из-за чего трубки с жидкостями заходили из стороны в сторону, – пожалуйста, скажите, что с ней! Она в соседней палате? Она будет жить?

– Господин, – самым спокойным выглядел корсар, во всяком случае, он мог говорить без того, чтобы голос не срывался на плач. – нас предупреждали, но я не могу позволить себе скрывать от вас правду, – остановившись, чтобы собраться с духом, но, положив руку на плечо старому Карийскому барону, смог произнести вслух, – Изабелла мертва.

– Что?! – Эдвард почувствовал, как внутри все оборвалось, рухнув в бесконечную тьму, оставив лишь пустую оболочку, разъедавшую болью разорванной на части души. – Нет! Капитан! Этого не может быть! – кажется, по щекам потекли слезы, но он даже не пытался их сдерживать. – Нет! Пожалуйста… капитан, вы же друг мне, не говорите подобного. Нет, этого просто не может быть… – отчаяние заволакивало сознание, смешивая мысли и оставляя лишь только просьбу, обращенную в никуда, которой не суждено исполнится. Примерно так же утопающий хватается за тонкую соломинку, понимая, что все равно не сможет удержаться, но не желая отказываться от того бесконечно малого шанса, на какой еще продолжает надеяться.

– Мне очень жаль, барон… – корсар положил в его ладонь свою ладонь, крепко сжав пальцы. Эдвард вцепился в них как в последнюю надежду, не способный в одиночку справится с этой болью от осознания потери. Корсар, понимая, что он может чувствовать. – В нее попало восемь пуль. Наверное, она даже ничего не успела понять.