– Э, – подсел к нашему кругу Шнайдер, – уж чего-чего, а это я тоже слышал. Как там Куэлл сказала? «Плюнь в морду богу-тирану, если этот гад попытается привлечь тебя к ответу»? Как-то типа так?

– Никакой Кемп не куэллист, – сказал Оле Хансен со своего места у релинга, о который он небрежно облокачивался, держа на отлете трубку.

Протянув трубку мне, он вопросительно заглянул мне в лицо:

– Правда же, Ковач?

– Однозначно не скажешь. Кое-какие идеи он оттуда заимствует, – переложив сигару в другую руку, я принял трубку и сделал затяжку.

Дым вкрадчиво обволок мои легкие, словно прохладная простыня. Воздействие было более тонким, чем у сигары, хотя, пожалуй, менее тонким, чем у «Герлен-20». Приход ширился в груди, словно разворачивающиеся ледяные крылья. Я закашлялся и ткнул сигарой в направлении Шнайдера:

– И эта твоя цитата – фуфло. Фигня, сфабрикованная неокуэллистами.

Это заявление вызвало миниатюрную бурю.

– Ой, да ладно тебе…

– Чего-чего?

– Это была ее речь на смертном одре, господи Самеди!

– Шнайдер, она не умирала.

– А вот это как раз и есть, – иронично заметил Депре, – проявление истинной веры.

Вокруг меня заплескался смех. Я еще раз приложился к трубке, после чего протянул ее ассасину:

– Ну ладно, ладно, она не умирала, насколько мы знаем. Она просто исчезла. Но не бывает речи на смертном одре в отсутствие одра.

– Ну, может, это была прощальная речь.

– А может, это была брехня собачья, – я поднялся, пошатываясь. – Хотите цитату, вот вам цитата.

– Давай!!!