– Да, но она что-то хреново выглядит.

– А так, наверное, влияет на человека военный лагерь для интернированных, Крукшенк. Испытай на себе при случае.

– Отстань ты от меня, Ковач, – в ее голосе звучала напускная скука, от которой во мне вспыхнула искра гнева. – Не мы же управляем этими лагерями. Это правительственные дела. Чисто местная инициатива.

Я позволил искре разгореться:

– Крукшенк, ты вообще ни хера не знаешь.

Она сморгнула, на секунду опешив, но тут же взяла себя в руки, пряча тень обиды за непроницаемой маской равнодушия.

– Ну, э-э, я зато знаю, что говорят о «Клине Карреры». Например, о ритуальных казнях пленных. Вот уж, по слухам, грязное дело. Так что, может, сперва сам на канате закрепишься, прежде чем давить авторитетом, а?

Она снова отвернулась к воде. Несколько минут я рассматривал ее профиль, пытаясь осознать, что и почему вывело меня из равновесия, и осознание это не доставило мне особенного удовольствия. Затем я в свою очередь облокотился на релинг рядом с ней.

– Прости.

– Проехали, – но при этом она инстинктивно отодвинулась.

– Нет, серьезно. Извини. Просто это место меня убивает.

Ее губы тронула невольная улыбка.

– Нет, серьезно. Меня уже не раз убивали – больше, чем ты можешь себе представить, – я покачал головой. – Вот только… раньше это никогда не занимало столько времени.

– Угу. А еще ты волочишься за археологом, так?

– Что, так очевидно?

– Теперь да, – она посмотрела на свою сигару, отщипнула ее тлеющий кончик и засунула остальное в нагрудный карман. – Я тебя не осуждаю. Она умная, она кумекает в том, что для всех нас просто истории о привидениях, разбавленные математикой. Реально загадочная чикса. Я понимаю, почему ты к ней неровно дышишь.

Она оглянулась через плечо:

– Что, удивила?