– Профессионализм ни на что не влияет, и ты об этом прекрасно знаешь. Ты эту песенку можешь идти продать для роликов Лапине. Машины и везение – вот и все, что определяет на Санкции IV, жить тебе или умереть.
– На Санкции IV и в любых других войнах, – негромко сказал Каррера. – Тебе должно быть об этом известно лучше, чем кому-либо. Такова суть игры. Если не хотел играть, не надо было садиться за стол. В «Клин» идут не по призыву.
– Айзек, да вся долбаная планета была призвана. Ни у кого больше нет выбора. «Раз в стороне не остаться, уж лучше стрелять из большого калибра». Это, если тебе интересно, как раз был куэллизм.
Он хмыкнул:
– Просто здравый смысл, как по мне. Эта сука, похоже, сроду ничего оригинального не сказала.
Узкий край какого-то творения человеческих технологий, выхваченный из темноты осветительной ракетой, – острые углы посреди сплошных закруглений. Бок рамы импеллера. Я поднял к плечу «санджет» и прицелился. Медленно процедил ответ:
– Она же была не философом, Айзек. Она была солдатом.
– Террористкой она была.
– Это вопрос терминологии.
Я нажал на спусковой крючок. Пламя пронеслось над впадиной центральной площадки и отразилось от кромки. На корпусе что-то взорвалось, вниз посыпались осколки. Угол моего рта тронула улыбка.