Что такое «пошлина», Майка не знала, однако сообразила, что охранник потребовал за проход на Новокузнецкую два патрона. Женщина-кошка не стала перечить. Она молча достала свой пистолет, вынула магазин, а из него два патрона и протянула их на ладони охраннику.

– За каждую, – усмехнулся охранник, не притронувшись к ее руке. – Или оставь мелкую. А через час, когда мы ей все правила объясним, заберешь.

– Часа мало, если все. Через два, – добавил другой, и четверо охранников отчего-то заулыбались.

Из их слов Майка поняла лишь, что охранники готовы пропустить женщину-кошку на соседнюю станцию в том случае, если сама Майка на какое-то время останется с ними, но это предложение ей совсем не понравилось. Эти четверо пугали ее. Женщине-кошке их слова тоже не пришлись по душе. Она добавила еще пару патронов к первым двум и снова протянула охранникам. Но тот, кто вел разговор, наверное, он был у них главным, отрицательно покачал головой.

– Ты откуда такая взялась?! Не знаешь, что за деньги в метро? К «калашу» пульки, а не это дерьмо!

Он попытался ударить женщину-кошку по раскрытой ладони, но та вовремя отдернула руку, не потеряв ни одного патрона.

Несколько секунд она и охранник молча смотрели друг на друга.

«Сейчас она его убьет! – с ужасом подумала Майка. – А потом всех остальных».

Она ни разу не видела, как стреляет женщина-кошка, но почему-то не сомневалась, что для нее не составляет труда убить всех этих мужчин. И ошиблась – женщина-кошка поступила иначе.

– Меня ждет Очко, – сказала она, глядя в лицо охраннику. – И вы заставляете его ждать.

Последние слова прозвучали с угрозой, но не ее тон, а упоминание таинственного Очко заставило охранников измениться в лице. Они снова переглянулись, но уже без улыбок, и главный из них спросил:

– Чем докажешь?

Вместо ответа женщина-кошка достала мелко исписанную бумажку, которую Майка у нее никогда не видела, прикрыла часть текста и показала ему. Видимо, он нашел там ответ на свой вопрос, потому что утвердительно кивнул и даже сдвинул в сторону перегораживающий проход железный барьер.

– Только это, четыре пульки за проход, как положено.

– Три, за задержку.

Женщина-кошка разжала пальцы, и три пистолетных патрона упали в просительно выставленную ладонь охранника.

* * *

В рухнувшем мире Новокузнецкая всегда считалась бандитской станцией, тем не менее Гончая любила ее. Не людей, которые здесь проживали, а саму станцию. Это была ее станция. Сюда она сбежала с опостылевшей Театральной. Здесь постигала жестокие уроки выживания – училась изворачиваться, лгать и драться, накачивала мышцы, развивала гибкость и скорость реакции, осваивала приемы обращения с ножом и пистолетом. Так постепенно и превратилась в Катану, потом в Валькирию и, наконец, в Гончую.