– Доверие – ценность, которую редко встретишь в наши дни, – пробормотал Валериан. – Я надеюсь, он просто хочет удостовериться, что готов нанести ответный удар, если Загара решит атаковать.

– Или дает ей знать, что может нанести первый удар, если того пожелает, – ответил Мэтт. – Он выслушал доказательства и аргументы. Теперь ему надо принять решение.

– В твоих словах есть резон, – признал император. – До этого момента Артанис не ошибался в выборе. Мы можем лишь надеяться, что он продолжит в том же духе, – император косо посмотрел на Хорнера. – А что насчет меня?

– Были спорные моменты, – признался Мэтт. – Но, в конце концов, ты справился.

– Спасибо, – сухо ответил Валериан. – Поразительно, как легко идти по благородному и честному пути, когда у тебя нет сил сойти с него.

– Добро пожаловать в новый мир абсолютной власти. По крайней мере, почти абсолютной. К счастью, у тебя есть люди, всегда готовые подтолкнуть тебя обратно, если ты начнешь сворачивать.

– И я за это благодарен, – Валериан сделал глубокий вдох. – А пока у Доминиона все еще имеются серьезные проблемы, требующие решения. Мы дадим Загаре время вернуться на Гистт и Артанису – закончить свое представление, а затем посмотрим, готовы ли они к новым переговорам.

Доктора предупредили Таню, что передвижение может быть затруднено, так как ее мозг пытался восстановиться после того, как она сожгла часть нейронов вместе со своим имплантатом. Но в настоящий момент у нее была рука, на которую можно было опереться.

В настоящий момент.

«Я слышала, что ты возвращаешься», – начала она.

«Да, – подтвердил Улаву. – Иерарх Артанис верит, что из-за событий, произошедших на Гистте, на меня пали подозрения внутри Доминиона. Поэтому у меня более не получится занимать невидимую позицию в программе призраков. К тому же, меня скоро раскроют и заклеймят предателем, – он замялся. – Тебе прекрасно известно, какой вред могут нанести такие чувства».

«Известно, – признала Таня, почувствовав укол обиды. – Но твоя личность совсем не обязательно должна быть раскрыта. Я поговорила с Вистом и остальными, и все согласились не вносить твои действия в свои отчеты».