— Спать здесь. Есть скоро принести. Не выходить. — И он красноречивым жестом показал, что может случиться, если они покинут шатер, расположенный в самом центре лагеря.

Они прожили в шатре два дня, прежде чем Измененный приказал привести Эвера в свою палатку. Все это время солдаты дулись в кости, злобно поглядывая на Эвера. А центор торчал у проделанной им же небольшой дыры в стенке шатра, разглядывая лагерь и время от времени удивленно восклицая. За Эвером пришли под вечер. Шагая к шатру Измененного, Хранитель Порядка заметил, что лагерь сильно вырос. Причем на многих из вновь появившихся воинов были богатые малахаи, а некоторые были даже вооружены мечами. По всей видимости, к Измененному съезжались ханы. Эверу стало тоскливо. Если Измененный сможет бросить на Горгос объединенную и управляемую армию в пятьсот тысяч степняков, то после такого его Корпус пройдет Горгос из конца в конец, не потеряв ни одного бойца.

Измененный встретил его в своем шатре, застеленном толстым ковром из верблюжьей шерсти, на котором были расставлены кожаные миски с вареной кониной и кумысом. Эвер припомнил стол, уставленный фруктами и кувшинчиками с дорогим вином, в портике, у задней стены дарохранительницы главного храма Магр, и усмехнулся про себя. Когда за вышедшим конвоиром упал полог, Измененный уселся на ковер, будто прирожденный степняк, умело подогнув под себя ноги, и, сделав приглашающий знак Эверу, принялся набивать брюхо. Эвер помедлил, тоже протянул руку к миске с уже изрядно опостылевшей за последние несколько дней вареной кониной. Они молча поглощали пищу. Наконец Измененный выдул из глубокой кожаной чаши почти ковш кумыса и поставил чашу на место. Эвер также прекратил есть и деликатно отложил обглоданный мосол. Некоторое время они просто сидели, прислушиваясь к своим животам, тяжко, но радостно переваривающим обильную пищу. Эвер поднял глаза и, не выдержав, заговорил:

— У некоторых народов есть обычай, по которому люди, преломившие вместе хлеб, не могут делать зла друг другу.

— У меня нет подобных предрассудков, — хмыкнул Измененный, — но как символ подобное трактование сегодняшнего ужина, пожалуй, имеет право на существование.

Они еще помолчали. Потом Эвер осторожно спросил:

— Знает ли господин, что именно я осуществил похищение его семьи?

— Другой бы изо всех сил отрицал это, — заметил Измененный Хранитель Порядка облегченно перевел дух. С тем, кого собираются убить, не разговаривают подобным тоном, особенно когда он признает вину за столь большое зло. Эвер несколько расправил плечи и продолжил уже более уверенным тоном: