– Ида, ты можешь сделать так, чтобы все замерли, застыли?

– Могу.

– Варда, Тот, заткните уши. – И сам вставил в уши пробки.

– Пой.

Прошло несколько секунд, и движения дерущихся стали медленнее, как будто на всех разом навалился тяжелый, дурманящий разум сон. А потом они и вовсе замерли в нелепых позах. Веки воинов сомкнулись. Полный транс!

Блин! А что теперь? Если сказать Иде «молчи», они снова начнут драться.

Никита не придумал ничего лучшего, как подбежать к сражающимся. Он выхватил у чужака из рук меч и ударил им чужого воина в грудь. Одного, другого…

Тот и Варда поняли и кинулись на помощь. Началось не сражение, а массовое убийство чужаков.

Однако Никите не было их жалко. Чужаки пришли на их земли – захватить, убить живущих на них людей. Вот пусть они и получат сполна.

Тот же просто бил огромным кулаком по головам чужаков, проламывая им черепа.

Когда остался последний вражеский воин, стоящий в нелепой позе с занесенным над поверженным воином азуру мечом, Никита остановился и замер. Он понял, что его-то уж они убивать не имеют права, что надо допросить его, узнать – откуда он, где их племя и как они вышли на племя азуру. Никита показал Варде жестом – свяжи руки.

Охотник понял, заломил чужаку руки за спину и связал их.

Никита окинул взглядом поле боя: картина фантасмагорическая. Воины его племени застыли там, где каждого застало врасплох пение сирены, а чужаки, даже раненые, лежали на земле, молча и с закрытыми глазами.

Вдруг Варда закричал, показывая рукой:

– Вон на дереве еще один сидит!

– Сбей его из лука или пращи!

Варда подбежал поближе, подобрал камень и раскрутил пращу.

Бац! Камень угодил сидящему в грудь, и чужак свалился вниз. Был он раскрашен белой и коричневой краской, на шее – ожерелье из зубов хищных животных. «Какой-то вождь, наверное», – подумал подбежавший первым Никита. Но при падении чужак свернул себе шею и уже не дышал.

– Аккуратнее надо было, – пробормотал Никита, понимая, что Варда все равно его не услышит.

Он подошел к Иде и приложил палец к губам. Женщина поняла его и перестала петь. Вид у нее был усталый.