– Так это ж твой номер!.. Как у тебя с дном?
– Каким дном?
Ларкин хорошо себе представлял постаревшего, худощавого Минца, который чешет макушку и никак не может понять, проснулся он или еще нет.
– Таким дном, приятель, дырявым!..
– Постой-постой, что ты имеешь в виду?
– Птичка прилетела в гнездышко, которого на месте не оказалось, врубаешься?
– Как не оказалось?
– Видимо, какие-то хитрые дяди перепрятали фонарики, которые подсвечивали птичке ее гнездышко.
– А… То есть не туда? То есть не туда села птичка?!
– Не туда, друг милый! Наконец-то ты проснулся!.. А у нас тоже ночь, прикинь, но мне почему-то не спится! Возрастное, наверное.
– Но кто они и почему перенесли?
– Кто эти дяди – мне неизвестно, но за четыре с небольшим часа до прилета птички дяди унесли фонарики. И тут к тебе вопрос – как у тебя с дном, не дырявое?
– Теперь понял. Я разберусь и перезвоню позже.
Глава 94
Глава 94
С полминуты Минц сидел в кровати, тупо таращась в панорамное окно, где сейчас шел дождь. Ему хорошо спалось в дождь, притом что обычно в городе дули морские ветры, приносившие легкий запах аммиака. Но Минц вырос среди дождливых долин, и ему больше нравился дождь. Без запаха.
Однако работалось лучше под звуки городского шума с обонятельным рисунком портового района – немного запаха смазочных масел, немного прогорклых просроченных картриджей из древних мейдеров дешевых забегаловок и резкий медицинский запах, исходящий от бригады «Неотложки, которые часто выезжали поутру в припортовые районы пожинать плоды ночных безумств здешних жителей.
Минц прожил в таком районе четыре года с шести до десяти лет, потом дела его отца пошли в гору, и они вернулись в привычные кварталы среднего класса, однако именно это время в его детстве стало самым незабываемым, хотя ему, случалось, перепадало от местных хулиганов.
Один щелчок на пульте, и обложной дождь сменился портовым утром.
Минц сунул ноги в тапочки, и пока шел до ванной, датчики сообщили умному умывальнику о его общем состоянии и смеситель подготовил воду подходящей температуры и кислотности.