– В восьмом этот, как его… «Хранилище материального резерва».

– Я чего-то хреново сейчас соображаю, ты можешь на пальцах показать?

– Если на пальцах, там пятый год «снежные гоблины» в солидоле стоят.

– А, точно! – воскликнул старший механик и тут же сморщился, приложив ко лбу гладильную панель, которая давно не работала, но ею часто подпирали дверь, чтобы не открывалась от сквозняка. Теперь металлическая штуковина оказалась очень кстати.

– У нас точно ничего не осталось, Бидди? – не открывая глаз, уточнил старший механик.

– Ни молекулы.

– Тогда пойдем работать, работа – это единственное, что может… Уф… Короче, пошли в восьмой бокс.

– Стоуна будить?

– Буди, конечно, он вчера за троих перегонку жрал… сволочь… – Стармех снова икнул, и его перекосило так, что на лице отразилось все, что было накануне в его желудке.

Бидди между тем пытался растолкать третьего члена команды, однако тот даже дышал через раз, не то чтобы был готов подняться.

– Начальник, он – никакой… – развел руками Бидди.

– Никакой? Никакой?! – еще раз переспросил стармех и расхохотался. Потом резко прервал веселье и, взглянув на Бидди в упор, прошептал:

– Тогда дай ему наше «фирменное блюдо»…

– Но, командир… Это не по правилам.

– А жрать перегонку в три горла – это по правилам?

– Просто мы первыми отрубились, видимо, – развел руками Бидди.

– Тряси! Я, как старший механик, говорю тебе – мы без третьего не пойдем. Или сдадим его, гада, на гауптвахту.

– Стоуна гауптвахтой не испугаешь, он там половину договорного срока отсидел.

– Тогда в штрафной изолятор «дистапо»!

– Патрик, тебя совсем, что ли, переклинило? – отшатнулся Бидди.