Пришедший снова в спокойное состояние рассудок хладнокровно вернулся к обдумыванию открывшихся новых перспектив. Что это ему даст? Для начала, определим суть проблемы: если в обычное время всегда удавалось выбрать такой способ действия, который не приводил к необходимости соприкасаться с Темной стороной Силы, то на войне эта возможность катастрофически сузилась. Чаще всего, на войне просто не хватало времени на то, чтобы найти подходящий путь — и уже тогда победить. Победа, обычно, требовалась вот именно сейчас, если она вообще еще не была нужна уже вчера. Самым страшным было то, что не было возможности отказаться от поиска пути, ведущего к победе, вообще — путь к поражению вел к соприкосновению с Темной стороной еще более быстро. — С неизбежным откатом от использования Силы, за бесцельную смерть своих солдат, Темная сторона доводила джедая до срыва и Падения даже быстрее, чем те же смерти, ощущение от которых ты пропускаешь через себя, зная при этом — они не были напрасными. Тем более, что вопрос: «А может, просто сдадимся?» — не рассматривался никем принципиально, — даже пресловутыми «пацифистами». Как ни странно, больше всего помогало держаться за Свет, даже в самых трудных ситуациях, наличие связи со своими солдатами, или с близкими и друзьями — то, что в Ордене осуждалось решительнее всего: пресловутая «привязанность».

А между тем, эта привязанность когда-то, там, на Татуине — после гибели матери, и всего, что за этим произошло с ним, вытащила его обратно из Тьмы к Свету. А если бы тогда рядом с ним не было Падме? Интересно, что бы с ним сделал Совет, если бы узнал про тот случай — впрочем, вопрос этот чисто риторический. Еще, Энакин стал замечать, что на него благотворно действует присутствие рядом Учителя — теперь, скорее, даже не столько учителя, сколько почти… старшего брата. Вот именно, почти… сам Оби-Ван всегда казался Энакину через чур уж повернутым на следовании букве Кодекса — про таких обычно говорят: «Застегнут на все пуговицы». Теперь еще, к жене и бывшему наставнику, прибавилась и ученица — которую молодой джедай, незаметно для себя, перестал воспринимать как помеху и занозу, посаженную в неудобном месте. Маленькая тогруа все больше становилась чем-то вроде младшей сестренки, которой у него никогда не было. А еще были солдаты, которых он уже давно научился различать — и не только в Силе, не смотря на вроде бы одинаковые физиономии, — и звать по именам и кличкам, а не по порядковым номерам. Были его Орден и его Республика — да, может и с недостатками, но у кого их нет? Может быть, Энакину было сейчас совершенно наплевать на Темную сторону и последствия касания к ней потому, что ему было, за что сражаться в этой войне? Говорят, что во время Новых ситхских войн, когда количество перебежчиков из Ордена к ситхам было велико — прямо как сейчас, с потерями джедаев от Падений на Темную сторону, — не было ни одного перешедшего на сторону врага джедая, имевшего собственную семью и поддерживающего связь с близкими родственниками. Может, после Руусана Орден зашел куда-то не туда, в своих исканиях путей Силы… нет, вот об этом лучше не думать, а тем более, уж точно не стоит говорить вслух — по крайней мере, именно ему.