Карронады с драконьими пастями, тысячами тянувшиеся по склонам холмов, извергали громовые удары. Окопавшись среди плетеных габионов и земляных валов, стрелковые академии Роксии и Киртро привезли свои лучше кулеврины и мортиры, чтобы покарать врагов картечью и снарядами. Разноцветные флаги хлопали в сталкивающихся термических токах воздуха над голодными до пороха орудиями.
Артиллеристы потели и тяжело дышали, выгоняя своих железных чудовищ на огневые позиции, прочищая стволы и загоняя в них свежие пороховые заряды. Широкогрудые тазхарские рабы поднимали тяжелые каменные шары.
Артиллеристы потели и тяжело дышали, выгоняя своих железных чудовищ на огневые позиции, прочищая стволы и загоняя в них свежие пороховые заряды. Широкогрудые тазхарские рабы поднимали тяжелые каменные шары.
Пушки впечатляли, однако это было ничто в сравнении с великолепием рыцарского воинства.
Пушки впечатляли, однако это было ничто в сравнении с великолепием рыцарского воинства.
Невероятные воители в полных доспехах ехали на могучих боевых конях в фантастических попонах, изображающих вставших на дыбы зверей, которых не видели на Молехе уже на протяжении поколений.
Невероятные воители в полных доспехах ехали на могучих боевых конях в фантастических попонах, изображающих вставших на дыбы зверей, которых не видели на Молехе уже на протяжении поколений.
Альбард повернулся, чтобы взглянуть на едущих рядом с ним рыцарей.
Альбард повернулся, чтобы взглянуть на едущих рядом с ним рыцарей.
Кузены, племянники и дальние родственники — все из рода Девайнов. Они ехали на битву верхом на широкогрудых боевых конях, однако ни один из их скакунов не мог сравниться с золотистым жеребцом, на котором ехал он сам — зверем с огненной гривой и широкими, сильными плечами, королем среди лошадей.
Кузены, племянники и дальние родственники — все из рода Девайнов. Они ехали на битву верхом на широкогрудых боевых конях, однако ни один из их скакунов не мог сравниться с золотистым жеребцом, на котором ехал он сам — зверем с огненной гривой и широкими, сильными плечами, королем среди лошадей.
— Братья мои! — выкрикнул Альбард, позволив райской змеиной отраве добраться до каждого из них. — Узрите, что вижу я, и ощутите то, что чувствую!
Некоторые сопротивлялись, некоторые почти устояли, однако в конечном итоге сдались все. Их тайные желания и амбиции подпитывали инфекцию, и та забирала каждый обрывок их похоти, вины или горечи, превращая в нечто худшее.
Он повернулся в седле, глядя на эмблему в виде двух молний, развевающуюся на древке его знаменосца. Древний герб самого Владыки Бурь пылал в лучах дневного солнца. Знак был столь ярким, что освещал поле боя на сотни метров во всех направлениях.