Он повернулся в седле, глядя на эмблему в виде двух молний, развевающуюся на древке его знаменосца. Древний герб самого Владыки Бурь пылал в лучах дневного солнца. Знак был столь ярким, что освещал поле боя на сотни метров во всех направлениях.
Это было Его знамя.
Это было Его знамя.
Он был Владыкой Бурь, а эти рыцари — теми же самыми ваджрами, что ехали вместе с ним по Фульгуритовому пути столько веков назад! Его заполнило неистовое ощущение собственной значимости, и он ударил шпорами. «Бич погибели» двинулся сквозь полки пехоты, и Владыка Бурь увидел в клубящихся облаках пушечных выстрелов громадное и чудовищное создание.
Он был Владыкой Бурь, а эти рыцари — теми же самыми ваджрами, что ехали вместе с ним по Фульгуритовому пути столько веков назад! Его заполнило неистовое ощущение собственной значимости, и он ударил шпорами. «Бич погибели» двинулся сквозь полки пехоты, и Владыка Бурь увидел в клубящихся облаках пушечных выстрелов громадное и чудовищное создание.
Титанический зверь, колосс нечеловеческих масштабов.
Титанический зверь, колосс нечеловеческих масштабов.
Его покрывала черно-белая чешуя. Он громогласно ревел.
Его покрывала черно-белая чешуя. Он громогласно ревел.
Пожиратель миров.
Пожиратель миров.
Это и был тот враг, которого его призвали сразить.
Это и был тот враг, которого его призвали сразить.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПРИЗРАКИ
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПРИЗРАКИ
Глава 20
БИТВА ПРИ ЛУПЕРКАЛИИ
Глава 20
БИТВА ПРИ ЛУПЕРКАЛИИ
«Громовой ястреб» разбился. Выпотрошенный остов продержался ровно столько, сколько требовалось, чтобы доставить их на землю. Ему уже не суждено было взлететь, но кого это заботило? Абаддон, пошатываясь, вышел из пламени и останков на месте крушения, рассылая вызовы юстаэринцам.