«Напалм», забытое слово из времен Вьетнама, подумала Наташа. Словно в подтверждение слов сержанта дальше торчали еще два изуродованных «Леопарда». Один вообще не походил на танк, а второй лежал кверху гусеницами. Интересно, чем же таким их тут бомбили, если основные боевые танки весом под полсотни тонн расшвыривало, словно картонные? Было понятно, что явно чем-то немаленьким – чуть дальше просматривались воронки диаметром метров десять и глубиной со строительный котлован.

– Вас проводить? – спросил сержант. Наташа не ответила, но он все равно потащился следом за ней. Грязь и сажа густо налипали на Наташины офицерские сапожки.

Они медленно подошли к красно-ржавой руине, которая еще недавно была «ПТ-76». В башне и корпусе чем-то похожего на катер танка зияло не меньше четырех проломов от снарядов немалого калибра, но он все-таки походил на танк – стоял с открытым башенным люком, низко осев на обгоревших бандажах катков и опустив к земле ствол пушки. Что стало с экипажем – думать не хотелось, и уж подавно не было желания заглядывать внутрь покореженной башни.

Вокруг валялись стреляные пушечные гильзы, среди которых можно было рассмотреть оплавленный огрызок «АКМСа».

– Что, кого-то родного ищете? – участливо спросил подошедший сзади сержант.

– Жениха, – ответила Наташа и всхлипнула.

– Сочувствую, – сказал сержант. – Но тут только обгорелые коробки остались. Этот танк да вон еще бронетранспортер…

Действительно, чуть дальше, возле похожего на сарай разрушенного здания лежал слегка на боку, днищем вверх, выгоревший бронекорпус «БТР-60ПБ».

Перешагивая через многочисленные попадавшиеся на пути препятствия, Наташа подошла ближе. Вокруг густо лежали гильзы и невообразимое мятое железо. В одном месте валялся обгорелый армейский ботинок натовского образца, из которого торчало что-то, похожее на обмотанную горелыми тряпками палку (думать о том, что это, скорее всего, чья-то оторванная почти по колено нога, Наташин мозг отказывался). Дальше лежало несколько натовских же касок вперемешку с останками автоматических винтовок и обрывками недогоревшей амуниции. А возле них Наташа увидела нечто знакомое – деформированный огнем ящик с гофрированными стенками и дырками на месте расплавившихся тумблеров сверху, очень похожий на нашу армейскую рацию «Р-159».

Она подошла и нагнулась. Рядом с мятой коробкой рации торчали из земли фрагменты чего-то, смутно похожего на человеческую руку – обгоревшие костяшки пальцев все еще сжимали оплавленный «макаров» (точно такой, как тот, что сейчас лежал у Наташи в кобуре и из которого она два раза в год стреляла в бригадном тире на «удовлетворительно» и «хорошо», а точнее – в белый свет, как в копейку) с выскочившим на задержку, как бывает после полного израсходования всех патронов, стволом.