— Да.

— О, Лена, эту папку было занятно листать, эти бесчисленные анализы и болезненные симптомы, а ещё невероятное количество всевозможных диагнозов, порою весьма экзотических. Всё, теперь это история.

— В каком смысле?

— В таком, что ничего не подтвердилось.

— Но этого не может быть! Георг, почему ты молчишь?!

— А что я должен говорить? Ты ведь никогда не говорила мне, что твой папа тяжело болен.

— Я не хотела тебя расстраивать, а Станислав Львович обещал мне всяческую поддержку.

— Да-с, обещал, — Пилевич приподнял руку, останавливая Елену. — Знаете, Леночка, сдаётся мне, что это чудесное выздоровление не обошлось без участия вашего мужа.

— Георга?! Он же никогда… Георг, ты что, лечил моего папу?!

— Лечил, громко сказано, я же ничего не соображаю в медицине. Я просто заглянул, увидел, что лёгкие у твоего папы грязно-серые. У всех вокруг белые, а у него нет, ну, я и поскоблил их, чтобы побелели. Вроде бы получилось.

— Ура!, — закричала Елена и принялась целовать и обнимать мужа. — Спасибо, родной, ты сделал меня совершенно счастливой!

Пилевич подлил себе кофе и с доброй улыбкой смотрел на растерянного Георга. Наконец, Елена угомонилась и вернулась за стол.

— Я очень рад за вас, Леночка, за вас и вашего папу, но Георгу больше не советую заниматься подобной практикой.

— Да, я и сам так решил.

— То, что совершил ваш муж, Леночка, на мой взгляд, иначе как чудом, не назовешь.

— Чудом?, — Елена испуганно взглянула на мужа. — Ой, Георг, а если бы ты убил папу?!

— Успокойся, Леночка, я всё же думаю, что только я и мог помочь господину Куку.

— Это интересно, — глаза Пилевича блеснули любопытством. — И почему же ты так считаешь?

— Болезнь его неземная.

— В каком смысле, Георг?