Оставив за спиной окраины, где раскинулись фермерские угодья, волшебник двинулся по улочкам, засыпанным мелким гравием, хрустевшим под подошвами. От реки шла прохлада и запах водорослей, но кирпичные стены и заборы успели порядочно накалиться и теперь сами источали жар; в закрытых садах шелестели листвой фруктовые деревья, а к обычным деревенским запахам прибавились и цветочные ароматы. Особенно навязчивым и неприятным был один, приторно сладкий, но не лишенный какой-то особой нотки горького миндаля. Вскоре маг заметил источник этого доминирующего аромата — по стене одного из домов расползался колючей лозой куст монастырской розы, весь в хищно загнутых шипах и маленьких бутончиках темно-красного и лилового цвета. Вблизи этого растения запах становился невыносимо приторным, так что Тобиус решил посторониться. Шагая дальше, он все чаще замечал на заборах, домах и клумбах заросли этого неприветливого плетнистого растения.

Залитые солнцем улочки были преимущественно пусты, что не странно, ибо лето — пора работы, а деревенский быт не терпит лентяев. Местные жители, должно быть, отправились в поля и на выгон скота еще засветло. Все это вдруг напомнило серому магистру тот безумно далекий, но навсегда оставшийся в памяти летний день, когда он появился перед входом в деревню Под-Замок, крохотное аккуратное поселение в самой глуши пограничных лесов Ривена. Лето, солнечный жар и зной.

Выйдя на крохотную площадь, выложенную булыжником, он отер со лба пот, приложился к фляжке с водой и направился к распахнутым дверям церкви. Вытянутое здание храма встретило его спасительной тенистой прохладой молельного зала, пропахшего ладаном и потом. Тобиус ожидал, что святость божьего дома навалится на него удушающей волной и лишит сил, как это бывало с волшебниками в святых местах, но неприятные ощущения оказались незначительными. Он почувствовал давление святости, но не всецело и не так ужасно тяжело, как, например, при визите в кафедральный собор Ордерзее.

Звук шагов гулким эхом раздавался под высоким потолком, пока маг шествовал между рядами пустовавших скамей. Он опустился на колени перед алтарем, на котором неизвестный резчик создал деревянную скульптуру Молотодержца в день его сожжения. Древесина давно потемнела, и по ней местами пролегли заметные трещины, но эти мелочи не мешали восхищаться тем, что мастер вложил душу в свое творение. Обращенные к Небесам глаза мессии полнились скорбью и смирением, пока вырезанные в невероятных изгибах языки огня глодали его ноги. Тобиус сотворил на себе знак Святого Костра и прочитал придуманную им еще в детстве молитву: