Что-то сразу пошло не так, как того можно было ожидать.

— Я опаленный амлотианин, — сказал волшебник зачем-то.

— Вижу. Но это значит лишь, что я не имею безусловного права на твою душу, что не помешает мне убить тебя сейчас. Хочешь быть убитым, Тобиус? Возможно, смерть в безнадежном противоборстве со мной будет сочтена мученической и перекроет то, что ты недавно сделал с этим отребьем магического мира Фернаном.

Удар попал точно в цель и Агларемнон это прекрасно знал. Он безбоязненно повернулся и, отойдя поближе к большому замшелому камню, стоявшему у перекрестка, сел под него прямо на землю.

— Приятно видеть человека, у которого есть совесть, но который способен на такие дела. Пекло полнится бессовестной сволочью, вымаливающей искупление под ударами молотов, однако те, кто начал раскаиваться при жизни, — редкие и ценные души. Что скажешь, Тобиус, мне убить тебя? Возможно, ты все же падешь в море горящей серы, а потом твою душу перекуют и она станет моим собственным мечом?

— За что ты мучаешь Сабину?

Агларемнон пожал могучими плечами.

— Так надо. Был заключен договор, каждая буква которого аккуратно соблюдается.

— Здоровье брата в обмен на душу сестры?

— Не душу. Не думай обо мне как о каком-то ничтожном демоне, раз уж понимаешь, кто я. Нет мне дела до ее души, пускай отправляется в Чертоги Небесного Горна, если ее там примут… и если что-то останется, конечно. Процесс преображения тяжел и долог, во время него душа должна оставаться в теле, что мучительно… все так сложно, а ты сделал это еще сложнее. — Хотя демон так и не открыл глаз, Тобиус совершенно точно знал, что тот пристально рассматривает его. — Она не сможет вечно прятаться в храме, окруженная розами и с этой безделицей на шее. Не сможет. Кстати о розах, ты принес мне букет. Не стоило.

Колючая лоза и пахучие цветы в правой руке мага обратились прахом в мгновение ока.

— Зачем?

— Не люблю запаха этих цветов.

— Зачем тебе ее тело? — процедил Тобиус сквозь зубы. Он все сильнее терял уверенность в себе, ибо не мог понять, куда ведет его этот разговор.

— Чтобы ходить по земле. Видишь ли, Тобиус, такие, как я, не могут подолгу задерживаться здесь, печати тянут обратно в Пекло. Нужна подходящая оболочка.

— Возьми мою вместо ее.

На этот раз Агларемнон рассмеялся открыто, и смех его журчал чистым горным ручьем.

— Вот так просто? А как же твоя великая цель, Тобиус? У тебя ведь есть великая цель, правда?

— Моя великая цель — дерьмо, лучше не скажешь. Месть не может быть великой целью, разве что тот, кто ее преследует, — это морально изуродованный человек, достойный лишь жалости. Даже я это понимаю, так что не лучше ли пожертвовать такой жизнью с толком, ради человека, который еще может…