— Ладно, мы верим, что это вы. Можете отдать…

— Не могу. Я слишком поздно понял, что это за металл.

Соприкоснувшись с монетой, созданной не из чего иного, как из настоящего керберита, протез почти немедля потерял свои магические свойства и отказался повиноваться.

Еще около часа Вадильфар из Криксенгорма, пыхтя и что-то бормоча на родном наречии гонгаруда, вытаскивал монетку из бронзовой хватки клещами, а когда он все же преуспел, ко всеобщему облегчению, рука волшебника ожила. Тобиус стал усердно растирать протез, скорее интуитивно, нежели в надежде прогнать из него легкое покалывание, а потом он посмотрел на своих попутчиков, и те отшатнулись. Лицо мага стало белым от ярости, стылые глаза разгорелись ярче углей, ноздри гневно раздулись. Бронзовые пальцы вцепились в горло Вадильфара, живые — Вилезия, и, словно не чувствуя их тяжести, серый магистр оторвал хрипящих воинов от пола.

— Никогда больше не смейте подносить ко мне эту гадость или проверять меня подобным образом! Если такое повторится, я убью вас обоих без промедления и сожаления!

Он уронил их на пол, и несчастные гвардейцы смогли наконец вдохнуть. Вилезий подобрался раньше напарника и быстро отполз от рассвирепевшего мага, а Вадильфар просто глотал воздух, глядя в пустоту выпученными глазами. К счастью для них обоих, гоблин немедля принял единственно верное решение.

— Простите нас, господин. Мы подумали, что осторожность лишней быть не может…

— Если я вырву вам глаза, отрежу язык, нос и уши, отрублю ноги и руки, а всю кожу на теле обожгу, дабы вы не могли больше осязать, когда я превращу ваши тела в куски плоти с заточенным внутри разумом, отрезанным от остального мира, вы почувствуете то, что чувствую я всякий раз, когда меня лишают магии, и захотите умереть. На ваше счастье меня уже лишали сил, и теперь я могу переживать это более спокойно. Но любой другой маг после такой шутки отправил бы вас к праотцам, так и знайте.

— Простите, — прохрипел Вадильфар из Криксенгорма, после чего принял протянутую руку мага, помогшего ему встать.

— И вы меня, — тихо отозвался Тобиус, чье бешенство рассеялось так же быстро, как и появилось. — Я долго добирался, устал и проголодался. У вас есть чем зубы почесать?

Гвардейцы немного успокоились и, дабы поскорее забыть о происшествии, споро принялись за дело. В крошечном очаге разожгли огонь и подогрели луково-грибной суп, на маленьком столике едва уместились тарелки с заплесневевшим сыром, подсохшим хлебом и ветчиной; наполнило неказистые потрескавшиеся кружки вино. Троица выпила за воссоединение, после чего за трапезой гвардейцы рассказали магу о том, как добрались до столицы.