Поединок оборвался неожиданно, его участники вдруг разошлись и, исполнив очень сложные пируэты шпагами, вложили их в ножны, после чего сблизились и учтиво пожали друг другу руки. Все сопровождалось бурными овациями. Дези несколько раз поклонился, после чего накинул плащ и поспешил к капитану гвардии. Бледное лицо блестело от пота, но на губах армадокийца играла довольная улыбка.

— Видимо, нам пора, мэтр?

— Вы отлично дрались.

— О, я не дрался! Это было представление! Дофин любит шпагу, и она отвечает ему взаимностью. Он не упускает возможности попрактиковаться с мастерами, к числу коих я имею наглость относить и себя.

Дофин, подумалось Тобиусу, да, безусловно, именно так оно и было. Церцерион Зельцбург, первенец Маэкарна, будущий король. А тот коренастый детина с топором — несомненно, его брат Брудас, родившийся тремя минутами позже. Внешне двойняшек объединяла лишь пара черт: огненно-рыжие волосы матери — прямые у дофина и курчавые у его брата — и отцовские глаза, блекло-синие, цепкие и чрезвычайно проницательные. При дворе ходила присказка, гласившая, что королева родила королю двоих наследников: хитрого змея и свирепого вепря, однако взглянувшему в глаза принцам становилось ясно, что родила она двоих хитрых змеев.

Сельмара вообще имела весьма крепкое для столь изящно сложенной женщины здоровье, и три из четырех ее беременностей принесли двойню. Сначала родились двойняшки Церцерион и Брудас, затем сестры-близняшки Триза и Квантина, после родилась единственная одинокая принцесса Фирцеза, и последними появились на свет сестры-двойняшки Зекстинда и Септона. Все они следили за поединком брата в тот день и увлеченно поддерживали дофина.

— И куда мне вас везти? — поинтересовался провожатый, когда под зорким взглядом герцога ди Рабонта они ступили на брусчатку парадного двора.

— Простите?

— У меня сложные инструкции, мэтр. Монсеньор сказал, что в зависимости от ответа, который вы дали королю, я должен отвезти вас в разные места. Если вы согласились — не знаю, на что, — мне поручено сопроводить вас обратно в особняк, а если отказались, на что монсеньор также выразил свою надежду, то я должен оставить вас в какой-нибудь приличной гостинице и попрощаться.

— Ясно, — протянул серый магистр, невесело улыбаясь. — Везите меня в особняк.

Когда Паскаль Мерат узрел Тобиуса в своих владениях вновь, благородный лик его изменился так, словно дворянин проглотил ложку настоя горечь-корня.

— Вы все-таки не вняли моей просьбе.

— Просьба экселлента звучала весче. Почему вы пытаетесь идти против воли сюзерена?