38

38

Жаворонок сидел на краю постели, уставившись в пол. Он тяжело дышал, его лоб густо покрылся потом.

Лларимар бросил взгляд на младшего писца, который опустил перо. Слуги сгрудились у стен опочивальни. По требованию Жаворонка они разбудили его необычно рано.

– Ваша милость? – позвал Лларимар.

«Чепуха, – подумал Жаворонок. – Мне снится война, потому что я о ней размышляю. Это никакое не пророчество и возникает не потому, что я бог».

Сон был предельно реален. Сам Жаворонок стоял безоружным на поле брани. Вокруг него гибли солдаты. Товарищ за товарищем. Он близко знал каждого.

«Война с Идрисом не была бы такой. Воевать пришлось бы безжизненным».

Он не хотел признать, что во сне его друзья не носили красочных одежд. Он смотрел глазами не халландренского, а идрийского солдата. Возможно, как раз поэтому случилась такая бойня.

«Идрийцы нам угрожают. Мятежные отщепенцы держат второй престол в границах Халландрена. Их нужно разгромить».

«Они этого заслуживают».

– Ваша милость, что вы увидели? – снова спросил Лларимар.

Жаворонок прикрыл глаза. Его посетили и другие видения. Повторяющиеся. Пылающая красным пантера. Буря. Юное женское лицо, поглощаемое тьмой. Пожираемое заживо.

– Я видел Рдянку, – ответил Жаворонок, рассказывая лишь заключительную часть сна. – С красным горящим лицом. Видел тебя, ты спал. И еще – Бога-короля.

– Бога-короля? – взволнованно повторил Лларимар.

Жаворонок кивнул:

– Он плакал.

Писец записал видения. Лларимар в кои-то веки не стал допытываться дальше. Жаворонок встал, усилием воли изгоняя из мыслей образы. Но он не мог игнорировать слабость в теле. Наступил день его трапезы, и ему предстояло вобрать дох или умереть.