Недельное проживание в гетто разительно изменило мировоззрение Вивенны.

На второй день она продала волосы по удручающе низкой цене. Купленной еды не хватило и желудок наполнить, а у Вивенны не было сил отрастить новые. Стрижка даже ровной не была – халтура, а не работа, и сохранившиеся волосы так и остались бы белыми, не будь они спутаны и выпачканы в грязи и саже.

Вивенна прикинула, не продать ли дох, но понятия не имела, куда и как за этим обратиться. К тому же у нее было сильное подозрение, что Дент следит за такими торговыми точками. В придачу она не знала, как извлечь дохи из шали теперь, когда она их туда поместила.

Нет. Ей предстояло оставаться невидимкой. Привлекать внимание нельзя.

Она сидела на тротуаре, потупившись и протянув ладонь. Никто из многочисленных прохожих ей ничего не подал. Она не знала, как действовали другие нищие; их жалкие заработки казались несметным сокровищем. Ей было неведомо столь многое – где сесть, как молить. Прохожие привыкли избегать попрошаек, не встречаться с ними даже взглядом. Значит, успеха добивались те, кому удавалось привлечь внимание.

Вивенна не могла решить, желательно оно или нет. Хотя в конце концов лютый голод погнал ее на людные улицы, она продолжала бояться, что ее найдут Вашер или Дент.

Чем сильнее становился голод, тем меньше ее заботило все остальное. Есть хотелось сейчас. А Вашер или Дент убьют ее позже.

Пестрая толпа текла мимо. Вивенна не смотрела ни на лица, ни на тела – только на цвета. Как в прялке, каждая краска была своего оттенка. «Дент не найдет меня здесь, – думала Вивенна. – Он не узнает принцессу в сидящей на обочине нищенке».

В животе урчало. Она приучалась не обращать на это внимания. Она не ощущала себя настоящей попрошайкой или беспризорницей, прошла ведь всего неделя. Но подражать им училась, а в голове последнее время царил кавардак – с тех самых пор, как она избавилась от дохов.

Она плотнее закуталась в шаль, с которой не расставалась.

Ей все еще было трудно поверить в поступок Дента и его команды. У нее сохранились светлые воспоминания о шутках наемников. Она не могла увязать их с увиденным в погребе. На самом деле она ловила себя на том, что поднимается, высматривая друзей. Наверняка ей пригрезилось. Они никак не могли оказаться такими страшными людьми.

«Это глупо, – сказала она себе. – Надо сосредоточиться. Почему мне отказывает рассудок?»

Но сосредоточиться – на чем? Обдумывать было особо нечего. Она не могла пойти к Денту. Парлин мертв. Городские власти не помогут – теперь она наслушалась разговоров об идрийской принцессе, причинившей столько неприятностей. Ее арестуют в мгновение ока. Если в городе остались еще какие-то отцовские агенты, она понятия не имела, как их найти, не засветившись перед Дентом. К тому же весьма вероятно, что Дент уже нашел таковых и убил. Он был настолько умен, что держал Вивенну в плену, спокойно ликвидируя тех, кто мог увести ее в безопасное место. О чем думал отец? Он потерял Вивенну; все, кого он послал ей на выручку, загадочным образом сгинули, а Халландрен приближался к объявлению войны.