— Именно. На родине отвратительный климат, подлые людишки, нищета… Нечего нам тут больше делать.

— Если перейти границу так просто, странно, что еще полстраны не сбежало.

— Не настолько просто, но у меня есть пара идей.

— И зачем же тебе я?

— Ты не допускаешь мысли, что к старости я стал сентиментальным? — тоном оскорбленной невинности спросил дядя.

— Хватит играть, — попросил Арчи.

— Извини, немножко переборщил. Ладно, буду откровенен. Прости за грубость, но ты — мой счастливый лотерейный билет. Мой главный пенсионный капитал!

— Я польщен. Но по-прежнему мало понимаю.

— Не переживай, со временем все встанет на свои места. Просто я собираюсь вернуть тебя отцу.

В подсобке стало нестерпимо тесно, жарко и душно. С момента, как память вернулась, Арчи почти не думал об отце. Его фигура не казалась важной в сложившихся обстоятельствах. Он надвинулся на дядю и схватил за грудки. Тот не сопротивлялся.

— Кто мой отец?

— Вряд ли ты это узнаешь, если придушишь меня, — насмешливо заметил старший Полунин.

Помедлив немного, Арчи отпустил его.

— Не принимай близко к сердцу, сынок. Пока я ничего не скажу. Ведь когда ты узнаешь, кто он такой, я стану тебе не нужен. А в мои годы это, знаешь ли, очень горько и обидно.

Старый лис все рассчитал. Как и всегда.

Вдруг на стальную дверь подсобки обрушился град тяжелых ударов. Оба испуганно вздрогнули.

— Открывайте! — донесся приглушенный голос Председателя. — Или будет хуже!

Оглядевшись по сторонам, Арчи не обнаружил ничего подходящего, что можно было бы использовать для обороны: полки были завалены старыми дырявыми сапогами, стопками постельного белья, респираторами и прочим хламом.

— Что будем делать? — прошептал он.

— Не бойся, Арчи, открывай, — на удивление спокойно сказал дядя. — Я все возьму на себя.