– Ты примерно прикидываешь, где мы сейчас?

– Вон в той стороне городской зал собраний.

– Хорошо, давай к нему.

В недолгом проблеске лунного света стала видна идущая на север улица. Широкая, и дома сравнительно целы. Паутины сверху не было, поэтому шли не таясь, прямо посередине проезжей части. Но общее продвижение замедлял вес мертвого человека.

Не успели пройти и полквартала, как Доггинз сказал:

– Здесь стоп. Опустите его. Сейчас посмотрим – может, подвал где отыщется.

Они дожидались, зябко ежась на ветру, обтекающем будто ледяное течение. Минуту-другую спустя ниже уровня мостовой затеплел желтоватый язычок огня. Следом полыхнула голубая вспышка бластера. Голос Доггинза:

– Порядок. Заносите сюда.

Он ждал внизу лестницы, ведущей вниз, в полуподвал. Дверь за спиной была открыта. Как раз когда втянулись внутрь, дождь хлынул как из ведра. Открытую дверь подхватил порыв ветра и резко за ними захлопнул.

Огонек светильника освещал большую меблированную комнату. Пол был покрыт ковром, стояли столы, массивные кресла и книжный шкаф со стеклянными дверцами. Даже Найл догадался, что когда-то это была уютная квартира. Теперь здесь пахло пылью, плесенью и распадающейся штукатуркой. Тем не менее шум дождя на мостовой, сотрясающий окна ветер вызывали у всех уютное чувство защищенности от непогоды.

Шторы на окнах были из тяжелого гладкого материала, не то что те, рваные, расползающиеся, в канцелярии. Задернув их, Доггинз позволил запалить все светильники. Тяжелое кресло подставили вплотную к двери, чтобы не распахнуло ветром (замок был безнадежно сломан бластером). Затем, как могли, устроились и стали дожидаться рассвета.

Вид у всех был обреченный, поникший – многие, видно, едва держались, чтобы не сорваться. Всего несколько часов назад они были на седьмом небе, с веселой бесшабашностью рассуждая о том, как скинут пауков. А теперь вот троих уже нет, а остальные уж, наверное, и не чают вернуться домой. Тем не менее никто не пытался роптать, выговаривая Доггинзу за то, что вверг их в такую переделку. Глядя на бледные, осунувшиеся лица этих людей, Найл чувствовал восхищение и жалость.

Вот один вынул из кармана яблоко и принялся его жевать, и Найл моментально вспомнил про пищевые таблетки. Вынул коробочку из кармана.

– Кто-нибудь хочет есть?

Все с надеждой подняли головы, но при виде крохотных коричневых пилюль лица снова вытянулись. Тем не менее каждый взял по одной; даже Доггинз, поначалу досадливо отмахнувшийся, не устоял перед соблазном. Найл, пососав свою, несколько следующих минут наслаждался тем, что ощущал густое тепло, льющееся вниз по пищеводу и затем сытно разбухающее в желудке, словно наполняющее его обильной трапезой. Эффект незамедлительно сказался на всех. Вместе с тем как на щеки возвращался румянец, исчез унылый вид; все вдруг принялись оживленно говорить, недавнего уныния как не бывало.