Алексеев вышел на связь, когда машина Барсова с пассажирами выехала из парка на Сокольнический Вал.

– Хабибуллин жив, но, по словам медиков, полгода лечения ему обеспечено. У клиента переломаны ноги, рёбра, травма головы… в общем, в банк он уже точно не вернётся.

– Хорошо, – с облегчением расслабился Барсов. Он тоже не хотел смерти Хабибуллина, хотя и понимал, что таких деятелей, спокойно обворовывающих народ, жалеть нельзя. – Максим Олегович, ваша оценка?

– Хорошая работа, – односложно ответил Калёнов.

– Вам приходилось участвовать в подобных операциях?

– Приходилось.

– За рубежом или в России тоже?

– Вы же изучали моё досье.

– О вас очень мало информации, мне не удалось найти ни одного подробного описания ваших походов.

– Он очень засекреченный товарищ, – с улыбкой заметила Ева, покосившись на Калёнова; они сидели на заднем сиденье.

– А ваша оценка, товарищ военспец?

– Хабибуллин, по сути, – всего лишь шестёрка, убирать в первую очередь надо тех, кто им управляет.

– Это кого вы имеете в виду?

– Не верю, что вы не знаете: правительство, конечно, начиная с премьера и заканчивая министрами. Мы же обсуждали план. Но я бы пошла ещё дальше. Премьер-министр тоже шестёрка, хотя и с большими полномочиями.

Барсов оглянулся.

Ева и Калёнов сидели вплотную друг к другу, несмотря на то что на заднем сиденье «Мерседеса» хватало места и для троих пассажиров, и Вениамину показалось, что они держатся за руки. Впрочем, ему это и в самом деле показалось.

– Куда бы вы пошли?

– Нужно вычислять куратора нашего правительства, кукловода, дёргающего за ниточки министров-кукол.

– Я уже говорил об этом генералу.

– И что он ответил?