Сначала как было? Майлз да я – вот и весь «сборочный конвейер»: плоское – тащи, круглое – кати, ржавое – закрась. Опытный образец обошелся нам в 4317 долларов 9 центов; первая сотня моделей – по 39 долларов за штуку. Мы сдали всю партию фирме в Лос-Анджелесе с сетью магазинов, торговавших со скидкой, по 60 долларов за штуку; продавали их уже по 85 долларов. Нам пришлось отдать весь товар на реализацию, потому что ни я, ни Майлз не могли себе позволить заниматься сбытом, и мы чуть с голоду не подохли, пока дождались первых денежных поступлений. Потом журнал «Лайф» дал целый разворот с «Горничной»… и нам срочно понадобились помощники, чтобы собирать наших монстров.

Белл Даркин появилась вскоре после этого. Мы с Майлзом отстукивали наши деловые письма одним пальцем на ундервуде образца 1908 года; Белл стала нашей машинисткой и бухгалтером. Мы взяли напрокат электрическую пишущую машинку со стандартным шрифтом и свежей лентой, а я разработал фирменный бланк. Мы все горячо принялись за дело; Пит и я спали прямо в мастерской, а у Майлза и Рикки была хибара поблизости. Чтобы защитить свои права, мы создали акционерное общество. Для этого требовалось три человека, и мы взяли в долю Белл, назначив ее секретарем-казначеем. Майлз стал президентом и генеральным директором, а я – главным инженером и председателем правления… ну и владельцем пятидесяти одного процента акций.

Хочу, чтобы было понятно, почему я сохранил контрольный пакет у себя. Я не жлоб, просто мне хотелось быть хозяином самому себе. Конечно, хотя Майлз, надо отдать ему должное, и вкалывал как лошадь, но больше шестидесяти процентов начального капитала принадлежали мне; и все сто процентов идей и их воплощения были мои. Майлз вряд ли смог бы сделать «Горничную», тогда как я мог бы сделать ее с кем угодно в качестве партнера, а то и в одиночку. Но мои попытки превратить «Горничную» в деньги потерпели бы неудачу: Майлз был бизнесменом, а я – нет.

Но я хотел сохранить за собой контроль над производством и предоставил Майлзу такую же свободу в бизнесе. Слишком большую свободу, как выяснилось позже.

Первую модель «Горничной» раскупали, как пиво на стадионе. Какое-то время я был занят ее модернизацией, установкой сборочной линии и подбором управляющего фабрикой. А потом я с радостью погрузился в изобретение других гаджетов для работы по дому. Просто поразительно, как мало внимания уделялось домашнему труду, хотя он составляет пятьдесят процентов всей работы, производимой в мире. Женские журналы толковали об «облегчении домашнего труда» и «функциональных кухнях», но это была пустая болтовня; на глянцевых картинках красовались приспособления, в сущности мало чем отличавшиеся от домашней утвари времен Шекспира. Техническая революция, заменившая карету реактивным самолетом, еще не коснулась труда домохозяек.